В чем-то хасидское движение в Польше соответствовало моравским братьям, немецким пиетистам и английским методистам; оно было согласно с ними в том, чтобы вынести религию из храма в сердце; но оно отвергало аскетизм и мрачность и предписывало своим приверженцам танцевать, наслаждаться объятиями супругов и даже, время от времени, напиваться до экстаза.

После смерти Баал-Шем-Тоба (1760 г.) его паству пасли, а иногда и обворовывали,43 последовательность цадиким («праведников»). Ортодоксальные талмудисты, возглавляемые ученым, но фанатичным Ильей бен Соломоном из Вильны, боролись с хасидами увещеваниями и отлучениями, но их число росло по мере того, как умирала Польша (1772–92), и к концу века они насчитывали 100 000 душ.44

Жизнь, столь изнуренная на земле, и души, столь устремленные на небо, не могли внести большой вклад в светскую литературу, науку или философию. Почти повсеместно евреи были исключены из университетов из-за клятвы христианской веры, которую требовали от всех студентов. Кодекс Моисея запрещал им заниматься изобразительным искусством и притуплял его восприятие. Писавшие на иврите, который понимало лишь небольшое меньшинство, или на идише, который еще не стал литературным языком, они не имели стимула к созданию какой-либо литературы, кроме религиозных комментариев и популярных банальностей. Один памятный вклад они внесли в практические искусства в этот бездействующий век: Якоб Родриг Перейр из Бордо изобрел язык жестов для глухонемых, заслужив похвалу Дидро, д'Алембера, Руссо и Бюффона. А один еврейский поэт осветил мрак.

Моисей Хаим Луццатто родился в Италии (1707), от родителей, достаточно богатых, чтобы дать ему хорошее образование. Он перенял от латинских поэтов и от итальянских поэтов, таких как Гуарини, такое мастерство в стихосложении, что смог придать ивритскому стиху плавную ритмику и тонкое очарование, едва ли известное на этом языке со времен Иегуды Халеви. На семнадцатом году жизни он написал драму о Самсоне и филистимлянах. Затем он занялся изучением «Зохара», Библии Кабалы; его воображение захватили ее мистические фантазии; он превратил некоторые из них в стихи, и они вскружили ему голову мыслью о том, что он боговдохновенен. Он написал второй «Зоар» и объявил, что он — Мессия, обещанный евреям. Венецианские раввины отлучили его от церкви (1734); он бежал во Франкфурт-на-Майне, где раввины заставили его пообещать отказаться от мессианских иллюзий; он переехал в Амстердам, где еврейская община приняла его; он, как и Спиноза, зарабатывал себе на жизнь полировкой линз; и он возобновил свои кабалистические исследования. В 1743 году он написал драму на иврите «Ла-Йешарим Техилла» («Слава добродетельным»), которая, несмотря на абстракции, использованные в качестве драматических персонажей, заслужила похвалу от тех, кто был компетентен судить. Народное невежество, поддерживаемое хитростью и обманом, порождает Глупость, которая неоднократно расстраивает Мудрость и лишает Заслугу ее венца, пока Разум и Терпение наконец не побеждают Обман, открывая Истину; однако под Истиной Луццатто подразумевал Кабалу. В 1744 году он отправился в Палестину, надеясь быть провозглашенным Мессией, но умер в Акко от чумы (1747) в возрасте тридцати девяти лет. Он был последним красноречивым голосом иудейского средневековья, как и

III. МОИСЕЙ МЕНДЕЛЬСОН

был первым крупным представителем иудаизма, выходящего из защитной изоляции и вступающего в контакт с современной мыслью.

Друг и оппонент Канта, друг и вдохновитель Лессинга, дед Феликса Мендельсона был одной из самых благородных фигур XVIII века. Его отец, Менахем Мендель, был клерком и учителем в еврейской школе в Дессау. Родившись там 6 сентября 1729 года, «третий Моисей» рос с такой страстью к учебе, что получил стойкое искривление позвоночника. В четырнадцать лет его отправили в Берлин для дальнейшего изучения Талмуда; там он почти буквально следовал талмудической заповеди: «Ешь хлеб с солью, пей воду по мерке, спи на твердой земле, живи в лишениях и занимайся Законом».45 В течение семи лет он довольствовался комнатой в мансарде, помечая еженедельную буханку хлеба черточками, обозначавшими его дневное довольствие,46 и зарабатывал гроши, копируя документы своей изящной рукой. В Берлине он изучал труды Маймонида, находил мужество в карьере этого «второго Моисея» и учился у него и у жизни сдерживать свою гордость скромностью и охлаждать свой горячий нрав мягкостью и вежливостью. Берлинские товарищи научили его латыни, математике и логике; он прочитал Локка в латинском переводе, перешел к Лейбницу и Вольфу и вскоре увлекся философией. Он научился писать по-немецки с гладкой ясностью, редкой для литературы его страны в его время.

Его бедность закончилась, когда в возрасте двадцати одного года он стал репетитором в семье Исаака Бернхарда, владельца шелковой фабрики в Берлине. Через четыре года он стал бухгалтером, затем разъездным агентом фирмы и, наконец, партнером. Эти деловые отношения он активно поддерживал до конца жизни, поскольку решил не зависеть от популярности и денежной отдачи своих книг. Вероятно, в 1754 году он встретил Лессинга, по-видимому, за игрой в шахматы; так началась дружба, которая, несмотря на философские разногласия, продолжалась до самой смерти Лессинга. 16 октября 1754 года Лессинг писал другому другу: «Мендельсон — человек пяти с половиной лет, который, не имея никакого [университетского] образования, достиг больших успехов в языках, математике, философии и поэзии. Я предвижу в нем честь для нашей нации, если ему позволят достичь зрелости его единоверцы… Его откровенность и философский дух заставляют меня рассматривать его, в перспективе, как второго Спинозу».47 Мендельсон, в свою очередь, говорил, что дружеское слово или взгляд Лессинга изгоняли из его головы всякую печаль и уныние.48

В 1755 году Лессинг организовал публикацию «Философских бесед» Мендельсона, в которых излагались и защищались как Спиноза, так и Лейбниц. В том же году два друга совместно написали эссе «Поуп эйн метафизикер!», в котором утверждали, что английский поэт не имел собственной философии, а лишь пересказывал Либница. Также в 1755 году Мендельсон опубликовал «Письма о чувствах» (Briefe über die Empfindungen); они предвосхитили мнение Канта о том, что чувство прекрасного совершенно не зависит от желания. Благодаря этим публикациям молодой еврей был принят в не совсем «безмятежное братство философов» в Берлине. Через Лессинга он познакомился с Фридрихом Николаи; они с Николаи вместе изучали греческий язык, и вскоре он уже читал Платона в оригинале. Он помог Николаю основать Библиотеку изящных наук и изящных искусств (Bibliothek der Schonen Wissenschaften und der Freien Künste) и опубликовал в