неравномерные промежутки, становясь всё более и более прозрачным. В какой-то момент он уже был в паре метров над водой, и я увидел внутри него женскую фигурку. Она одна лежала на дне сферы, свернувшись в клубок, а на её коже пульсировали, затухая, белые волшебные линии. Чем слабее был их пульс и свет, тем менее уверенным было движение сферы. Несложно было понять, что именно это за узоры — заклинание, вплетенное в татуировку. Оно было неактивным, поэтому Негатор его и не сломал. Но когда Тариус умер, и реликвия дезактивировалась, носительница татуировки пустила по ней энергию, спасая себя из ада.

А затем магическая сфера лопнула, позволяя своему содержимому с плеском рухнуть в воду.

Я не терял ни секунды. Не сомневался. Не думал. Быстро подплыл к распластавшейся на поверхности воды обнаженной женщине и нырнул так, чтобы выйти из воды прямо под ней. Накалывая её на старрх, с силой пробивая его массивным лезвием слабое и худое тело так, что спасшаяся из пожара буквально улеглась мне головой на плечо. Только увидев/почувствовав, что удар точно смертельный, я слегка разжал челюсти самоконтроля, расширяя своё зрение достаточно, чтобы увидеть… и понять. Пораженная мной женщина не была Суматохой. Слишком маленькое, почти детское тело. Сгоревшие волосы, обугленные конечности, почти лишенные пальцев, страшные ожоги по всему телу и лицу. Но несмотря на это, я её узнал.

— Саломея Аддамс, — выплюнули мои губы вместе с толикой морской воды.

Тело, весящее столь мало, что я без проблем удерживал над водой, захрипело и слабо дёрнулось. Дёрнулся и я, рефлекторно проворачивая старрх в страшной сквозной ране, однако, к моему огромному удивлению, это действие не только не добило безумную пиратку, а наоборот, привело её в чувство.

— Кт-о ты?! — прошелестело через обгоревшие губы. — Кхт-о… ты?

— Магнус Криггс, — выдохнул я ей в почерневшее ухо, выдёргивая нож. — Должник.

— Хо-ро-шоо…, — горячечно выдохнула умирающая… а затем на её теле внезапно вспыхнул совершенно другой магический узор! Кратко, буквально на секунду, я даже не успел ничего сделать, да и не был готов!

Твою мать…

— Ста-ни… слав узна-ет…, — прокаркала знаменитая пиратка, плюясь кровью, — Он-и с Авро…ой… узна…

Отпихнув легкое тельце от себя левой рукой, я коротко взмахнул правой, с зажатым в ней старрхом. Небольшая обгоревшая голова звонко шлепнулась о морскую воду, тут же пойдя ко дну. Нафиг!

— Надо было так сразу сделать? — задумчиво и разочарованно пробормотал я, переворачиваясь на живот и устремляясь к острову, на котором меня ждала Стелла. На душе было пусто и тоскливо. Душа рассчитывала на журавля, огромного, жирного, безумного, мстительного и опасного, а вместо этого попалась бешеная, вредная, но не представляющая для меня особой ценности и опасности синица.

Сделать? Или нет? Саломея призналась, что мужа и дочери с ней не было. Она передала им послание с помощью какой-то комбинации символов, вытатуированных у нее на теле. Они узнают, кто её убил. Но и я знаю, что отец и дочь еще живы. Эх, Тарраскер, подвели тебя информаторы… как же так. Всё же так гладко шло…

Как минимум, на одну безумную тварь в этом мире стало меньше. А охоту я продолжу…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Эпилог

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Слабость — это восхитительный ресурс, лучший из возможных. Слабая разумная раса, ограниченная небольшим жизненным циклом, быстро и динамично развивается, приспосабливается, делает всё ради своего процветания. Что еще лучше — такие расы очень часто разбиваются на нации, порождают новые религии и виды государственного строя, а затем сражаются между собой. За ресурсы, влияние, просто потакая собственной кровожадности… неважно. Важно одно — слабаки постоянно развиваются, приспосабливаются и изменяются, поставляя им, Высшим, все больше и больше данных. А еще они обожают мечтать!

Привычки, традиции, сказки, романы, постановки, новые взгляды на старые вещи, идеи — раса Драконов брала своё с множества миров. Смертные производили, а они, Высшие, собирали, чтобы унести в свой Единый мир. Сделать его ярче, богаче, расширить горизонты знаний, а затем еще, еще и еще! Процесс шёл уже очень давно.

Это была прекрасная идея на заре времен. Драконы, Ил’шан’аэ’Азир, были слишком крупными существами. Они слишком любили свою силу и внешний вид, чтобы начать меняться внешне, а еще слишком много ели, пребывая в активной жизненной фазе. Это было неудобно. Создание Единого мира, творимого ими совместно, было настоящим спасением, а симбиоз со слабыми смертными расами открыл доступ к бесконечным знаниям и развлечениям вселенной.

Именно симбиоз. Поселяющаяся на планете стая потребляла лишь совершенно незначительные крохи в виде забредающих в места спячки живых существ, зато предоставляла миру магию и… страховку. Цивилизации то и дело достигают таких высот, что у них появляется оружие массового уничтожения. Это может быть вирус, бактерия, растения, бомба, даже идея. Стая уберегает смертную расу, выкорчевывая подобное, позволяет ей жить и развиваться. Спасает и защищает от самих себя, делится магией. Поэтому — честный симбиоз!

Правда, нашлись те, кому подобное было не по вкусу. Высших назвали «проклятыми лентяями», «духовными паразитами», «погрязшими в безделии дегенератами» … ну, и попытались уничтожить. До сих пор пытаются. Мол, они нарушают естественный ход вещей, истории, вмешиваются в естественный отбор.

И что? Это повод, чтобы гоняться за неспящими стаями в подпространстве? Оказалось, что да. Тут, как говорится, кто сильнее — тот и прав. Драконы тоже особо не спрашивают, хочет ли мир, чтобы в нем поселилась стая. Они просто берут и делают, потому что могут.

Зейн никогда не понимал Древних. Прародители жизни, возненавидевшие его племя, и так представляли из себя совершенно несклонную к общению гадость, состоящую из щупалец гигантского размера, но раньше были просто гигантскими космическими клубками этих самых щупалец, что, блуждая в космосе, иногда просовывали свои конечности в какой-либо из готовых к подобному миров, чтобы капнуть в океан или иное жидкое место тонной-другой специальной семенной жидкости. После чего на планете начинала бурно развиваться из этой жидкости жизни, а щупальцастая хреновина молча летела дальше.

Заговорили они тогда, когда Ил’шан’аэ’Азир придумали Единый несуществующий мир. Причем сразу на вполне понятном языке, категорически потребовав этот мир задумать обратно.

«Ну охренеть теперь» — подумали драконы, в том числе и Зейн, после чего, благоразумно не отказываясь, рванули куда подальше в разные стороны, так как в их звездной системе шевелящих щупальцами требователей было столько, что для вакуума осталось маловато места.

Давно это было. Сам Зейн потерял счет ментальным перерождениям, которым подвергает себя каждый из жителей Единого