Усевшись, он положил руки на стол и ожидающе посмотрел на недовольные морды епископов и парочки князей-епископов. Князей-архиепископов тут не было, вопрос локальный, поэтому курфюрстов отвлекать от дел не стали да и князья-епископы тут определённо не все, только те, кто счёл любопытным посмотреть на сынка герцога-посмешища.

– Мы звали тебя в прошлом месяце… – начал некий тип в красной мантии с золотым крестом на груди. – Я князь-епископ Иоганн Теодор Баварский, прибыл сюда из самого Регенсбурга, чтобы посмотреть на наглого мальчонку, который при этом посмел…

– Спокойнее, – попросил его Таргус. – Вы, Ваше Преосвященство, должны были понимать, что армии движутся медленнее, чем кареты, поэтому путешествие заняло больше времени.

– Зачем тебе армия под Бременем? – сразу же начал давление князь-епископ.

– Это учения, всего лишь учения, – заулыбался и развёл руками Таргус. – Я готовлю себе армию, вдруг папка скоропостижно или не очень помрёт, а у меня очень много родственников! Вот и решил я подстраховаться. Если они всё-таки придут… Что ж… Vae victis[18], как говорил один очень древний и очень немытый галл.

– То есть ты привёл армию под стены Бремена и говоришь нам, что это сделано с целью поучить солдат? – князь-епископ явно не поверил Таргусу и в целом правильно сделал.

– Так и сказано, – ответил Таргус.

– Ты очень необычный ребёнок, слухи оказались правдивы, – князь-епископ подал знак и к нему подошёл служка с десятком листов бумаги. – Заседание коллегии епископов открыто. Первый вопрос, который мы рассмотрим, заключается в установлении наличия или отсутствия происков диавола в рождении и дальнейших действиях Карла Петера Ульриха…

Таргус закатил глаза, но сдержался от комментариев.

После длинного зачитывания замеченных святошей Ламбертом странностей, которые включали в себя довольно раннее обретение способности к речи, причём не к хохдойчу, как можно было бы ожидать, а чистой латыни на недоступном никому уровне[19], общую нелюдимость, резкость в общении со всеми, обзывание некоторых придворных «немытыми германцами», а также необычную для детей его возраста любовь к военному делу и, разумеется, огромное, неестественное влияние на своего отца, дали слово Таргусу.

– И где здесь происки диавола? – спросил он на латыни. – Уважаемые Ваши Преосвященства, вы видите здесь что-нибудь, что может навредить «промыслу божьему»?

– Мне непонятна большая часть слов, которые он сказал… – шёпотом произнёс один из епископов, склонившись к другому.

Повисла неловкая пауза. Никто его не понял.

Святошу Ламберта тоже большей частью ставили в тупик длинные фразы Таргуса. В таких случаях он записывал всё в свой сокровенный дневничок и, по подозрениям Таргуса, потом переводил с помощью словарей в церковной библиотеке. Поэтому, если Таргус хотел, чтобы святоша его понял, то использовал «народную» латынь, которой, конечно же, владел, но не особо любил. Если растёшь на фамильной вилле в Тоскане, хочешь не хочешь освоишь язык сельских ребят.

– Изъяснитесь более подробно, – нашёл устраивающую всех формулировку князь-епископ.

– Я говорю, чё типа не вижу никаких типа происков диавола, – ответил Таргус на «народной» латыни. – Уважаемые Ваши Преосвященства, тут и ежу понятно, что нет никакого вреда «промыслу божьему»! Ну чё я такого сделал-то, а? Бате помогаю, армию собираю для безопасности чисто, чё в этом такого-то?

Теперь его поняли многие, но по-прежнему не все. Некоторые, даже являясь епископами, так и не освоили латынь и сидели с умными лицами. Но главное, его понял князь-епископ.

– Происки диавола могут ждать нас где угодно… – хмыкнул он. – Даже в самых безобидных вещах может быть какой-то злокозненный план.

– А, так, значит? – нахмурился Таргус. – Тогда такая безобидная вещь как собрание епископов – тоже может быть частью какого-то злокозненного плана диавола? Это очень удобная позиция. Тогда получается, что то, что вы отвлекаете меня от очень важных дел, тоже может быть происками диавола?

Видно, что они готовились к беседе с очень умным, но ребёнком.

– Мы более опытны в вопросе выявления происков диавола, – нашёлся князь-епископ.

– Специализируетесь на этом, да? – усмехнулся Таргус. – По пятьдесят заговоров в день, но по сорок в воскресенье, ибо выходной?

– Издеваешься над нами? – приподнялся князь-епископ.

– Нисколечко, – с невинной улыбкой ответил Таргус, а глаза его говорили, что да, издевается. – Так к чему эта беседа? Ничего существенного на меня нет, Ламберт, конечно, ходил везде за мной месяцами, записывал всё, но я-то знаю, что ничего предосудительного не совершал, но не в силу немочи, а в силу нежелания. Есть ещё какие-то вопросы?

– Промзона, – произнёс второй князь-епископ что у него на уме, а затем вспомнил, что не представился. – Меня зовут Карлом фон Плиттерсдорфом, я являюсь князем-епископом Корви.

Насколько припоминал Таргус, в Японии не доверяют людям, которые скрывают своё лицо, а в Европе людям, которые скрывают своё имя.

– Это секретная информация, затрагивающая интересы герцогства и герцога, Его Светлости Карла Фридриха Шлезвиг-Гольштей-Готторпского, – с каменным лицом произнёс Таргус. – Не имею права раскрывать никаких деталей, кроме тех, которые общеизвестны и доступны из любых открытых источников. К сожалению для меня, ничем не могу помочь.

– Тогда твоя армия, – произнёс князь-епископ Иоганн Теодор Баварский. – Что ты можешь рассказать про неё?

– Тоже ничего, к сожалению, совершенно секретная информация, – развёл руками Таргус. – Первыми узнают о ней что-то только враги, на собственной шкуре. Надеюсь, никому из вас не придётся… Кстати! Святой отец Ламберт больше не может находиться на территории нашего герцогства. Он сказал, что нейтрален к мышам, но терпеть не может крыс, так как они разносят чуму. У меня всё на сегодня. Вопросы?

– Ожидай нашего вердикта в течение трёх суток, – сказал ему князь-епископ Иоганн Теодор Баварский. – Следовало бы тебя на пост посадить, но возраст не позволяет… Иди.

И Таргус пошёл.