Служить ему оставалось несколько месяцев, после чего уйдет на пенсию уже принудительно. В отличие от капитана, который был послан меня пригласить, Илья Евгеньевич заслужил далеко не одну награду из рук государя.

Ворошилов отправил Городового в Красноярск досидеть до конца перед уходом со службы. Боевой офицер ЦСБ, Илья Евгеньевич держался за свою работу до последнего, хотя многие на его месте давно бы махнули рукой и отправились встречать старость.

— Здравствуйте, Илья Евгеньевич, — кивнул я, пожимая протянутую сухую ладонь.

Однако за старческой сухостью скрывалась немалая сила даже по меркам молодых людей. Городовой оказался настоящим богатырем, пусть и постаревшим, но мощь еще не растерявшим.

— Прошу, присаживайтесь, — указав мне на кресло, предложил хозяин кабинета.

Пока я садился, Илья Евгеньевич предупредил по селектору, что временно для всех недоступен, и сам вернулся на свое место. Сложив руки на столешнице, полковник заговорил:

— Я понимаю, что вы можете посчитать мой вопрос маленьким и незначительным, — произнес он, глядя мне в глаза. — Но я просто не могу не спросить. Полагаю, вам уже докладывали, что всем заинтересованным лицам уже стало известно, что вы связаны с омоложением боярина Орлова, князя Демидова, великого князя Невского и излечили нескольких сильно искалеченных царских людей.

О том, что шила в мешке не утаишь, я думал уже давно. Но пока проблемы в этом не видел. Наноботы производятся в достаточном количестве, и я вполне могу брать дополнительных пациентов. Другое дело, что еще никто не осмеливался просить меня об этом.

— Хотите тоже получить омоложение, Илья Евгеньевич? — спросил я напрямую, приподняв бровь.

На месте полковника я бы тоже обязательно попробовал договориться. Семьдесят пять лет, из которых больше полувека на службе — это очень серьезно. Не представляю, как он будет каждое утро просыпаться на пенсии с осознанием, что родная ЦСБ в нем больше не нуждается, и дело, которому посвятил всю свою жизнь, теперь живет без него.

А вот если скинуть лет двадцать-тридцать, тоскливое существование можно провести и продуктивнее, и приятнее. У каждого опричника жалованье вполне достойное, и многие, оставив службу, начинают собственное дело. Сколько на счету накоплено у полковника, я мог бы посмотреть, конечно, но мне было не настолько интересно.

Усмехнувшись, Илья Евгеньевич ответил:

— Я солгу, если скажу, что не думал об этом, Дмитрий Алексеевич, — сказал Городовой. — Но даже не смею надеяться на такую милость. Да и прожил я хорошую жизнь, князь. Вы ведь уже видели мое личное дело?

Я кивнул, и полковник продолжил:

— Я служил своей стране всю свою жизнь, Дмитрий Алексеевич. Впервые Царская Служба Безопасности пришла ко мне, когда я победил на спортивных соревнованиях по боксу среди юниоров, — глаза Ильи Евгеньевича подернулись дымкой, а на губах появилась ностальгическая улыбка. — Затем был армия, и уже там меня стали готовить к переходу сюда. Я ловил аристократов, Дмитрий Алексеевич, пресекал преступления, боролся с несколькими волнами мятежей и подавлял одно восстание.

Он замолчал, а я не торопил. Собеседник заслуживал, чтобы к нему отнеслись со всей серьезностью, и я не собирался отказывать ему в этом праве. На таких людях, как Городовой держится не только Русское царство, но и весь мир.

И ведь они зачастую совершенно незаметны. Медики, спасатели, полицейские, пожарные — в каждой службе можно найти тех, кто кладет свою жизнь ради блага других. И не просит для себя ни особого отношения, ни наград. Цепляется за свою работу, видя в этом для себя истинный смысл жизни.

— Я знаю одну семью, Дмитрий Алексеевич, — заговорил Илья Евгеньевич, — здесь у вас в Красноярске. Я служил вместе с одним человеком несколько лет, пока он не погиб при исполнении. У его сына, хорошего честного человека, дочь прикована к инвалидному креслу с рождения. И я хотел бы попросить вас…

Я хмыкнул, поднимаясь на ноги, и полковник замолчал, глядя на меня с удивлением.

— Знаете, Илья Евгеньевич, — произнес я, глядя на Городового, — я уважаю вашу твердость духа. И девочку эту я включу в список, но ничего обещать не могу. Если это врожденное, мое лекарство может не справиться. Такого опыта мы еще не проводили, а у меня нет царского разрешения ставить опыты на людях. Это противозаконно.

— Но вы не отказываетесь? — с надеждой уточнил полковник.

— Конечно, не отказываюсь, — пожал я плечами, сунув руку во внутренний карман пиджака. — Однако девочка как-то жила до сих пор, подождет и до завтра. А это для вас, не думаю, что кто-либо усомнится, что вы, Илья Евгеньевич, заслужили.

Шприц с наноботами лег на столешницу. Полковник даже не шелохнулся, глядя на меня с вопросом в глазах.

— Здесь автоматическая дозировка, Илья Евгеньевич, уже рассчитана на ваш возраст и ваше здоровье. В шприце десять инъекций, — пояснял я. — На время приема моего лекарства вам необходимо оставить взять короткий отпуск, так как эффект будет мешать вам нормально сосредоточиться.

Полковник Городовой слушал внимательно, а я продолжил:

— Одного укола в сутки будет достаточно, — сказал я. — Я надеюсь на ваше благоразумие, Илья Евгеньевич. Завтра я собираю небольшую пресс-конференцию, где сообщу, что собираю людей с проблемами по здоровью. Ваша девочка будет включена в список заранее. Данные пришлете мне на почту. Так что этот шприц, — я указал на инъектор на столешнице, — лично для вас. Кому-то другому давать его просто опасно. Мы поняли друг друга?

— Поняли, Дмитрий Алексеевич, — серьезно кивнул он. — И спасибо, что согласились.

— Речь идет о судьбах моих подданных, Илья Евгеньевич, — ответил я. — Плохим бы я был князем, если бы не старался улучшить их жизнь. Так что не спешите записывать меня в святые, я преследую совершенно низменные цели. Чем больше благ получат мои подданные, тем больше родят детей, и тем больше из других земель мигрирует в Красноярское княжество. А чем больше подданных — тем сильнее мой род, и тем богаче я.

Полковник усмехнулся, демонстрируя, что нисколько в мои слова не поверил. Впрочем, я душой не кривил. Такой шаг действительно может серьезно изменить положение Красноярского княжества в Русском царстве.

— И все же, я вам благодарен, Дмитрий Алексеевич, — поклонился мне Илья Евгеньевич. — Спасибо, что посетили меня.

Я кивнул и, не прощаясь, покинул кабинет. Секретарь проводил меня взглядом, но ничего не сказал.

Уже садясь на заднее сидение «Монстра», я бросил взгляд на виртуальное окошко искусственного интеллекта. Среди моих подданных действительно имелось огромное число тех, кому была необходима помощь для банального самообслуживания. Как и везде, хватало травмированных