Шрифт:
Закладка:
— Здравствуй, Леша… Не думал про тебя. Ты всегда мне казался человеком разумным…
— Всяк своим разумом кормится… — пробормотал Алексей. — Ты за мой ум не переживай, я глупостями не занимаюсь.
— Вот как? А это тогда, что такое?
— Это, родной, инвестиция в будущее. Мне, видишь ли, требуется некоторая информация от тебя, а ты, родной, моим друзьям ее сообщать отказываешься. Нехорошо… Придется мне за дело браться, а я не очень оперативную работу люблю, у меня склад характера другой.
— Ты, все-таки, дурак Алексей. Клан тебе этого не простит, никогда. Тебя найдут и показательно вздернут, предварительно отрезав все то, без чего ты сразу не умрешь. Не будет ничего, что ты можешь предложить взамен своей никчёмной жизни. Ты умрешь…
Слова пленника прервал резкий удар по лицу, от которого голова связанного дернулась назад. Он снова посмотрел на своего собеседника, которого называл Алексеем, и улыбнулся жуткой кровавой ухмылкой.
— Боишься… — с наслаждением произнес пленник. — Правильно, твой конец близок!
— Не ближе твоего, но, как всегда, есть нюанс, родной. Конец твой может быть очень разным… Я когда в прошлой жизни работал на благо Родины, многому научился. Знаешь, в делах государственной безопасности плохих источников информации нет. У Инквизиции как было? — Алексей похлопал пленника по щеке, от чего тот попытался отстраниться, но без особого успеха — мешали путы. — Не знаешь? Я тебе, родной, расскажу, даже, что-нибудь покажу! Я про их методы читал, в качестве расширения кругозора. Так вот, признание, полученное под пыткой, считалось самым правдоподобным. Ты если, дружок, думаешь, что тебя уже пытали и ты — кремень, то ты эти мысли брось. Надеяться и ждать — одураченным стать, во как! Ты мне живой не нужен, не буду врать, я тебя убью, но как скоро и как легко — вот в чем вопрос.
Алексей отошёл от пленника, взял стул и поставил его напротив него, волоком притащил небольшой грязный столик и на него положил сверток. Сверток был зашнурован тесьмой, когда Алексей развязал концы и развернул его, пленник увидел внутри набор инструментов: несколько ножей разной формы, металлические крючки, пассатижи и еще какие-то непонятные устройства. Во рту пленника пересохло, он судорожно сглотнул и отвернулся от ужасающего набора, пытаясь отстраниться от охватившего его страха.
Алексей неспешно перебирал свои инструменты, подыскивая подходящий. Выбор он остановил на ноже с изогнутым лезвием с крючком на конце. Попробовал остроту пальцем, довольно кивнул и с добродушной улыбкой уселся на стуле напротив пленника.
— Многие начинают говорить сразу, как только увидят мой наборчик… — в пространство сообщил Алексей, как будто не адресуя свои слова связанному. — Ты, Дима, не из тех? Жаль. Мы готовы! — громко крикнул Алексей.
Из двери, откуда недавно появился Алексей, в помещение прошли четверо человек, несущие странную конструкцию. Она представляла из себя крест в виде буквы «Х». Они установили крест рядом с одним из факелов и крепко зафиксировали его на подставке. Слаженными движениями помощники Алексея отвязали Дмитрия от стула и надежно зафиксировали его в этой конструкции.
Поза, в которой был зафиксирован пленник, с широко разведёнными руками и ногами, давала превосходный доступ к его телу, а еще она была унизительной. Дмитрий чувствовал свою полную беспомощность, но старался не подавать виду.
Алексей дождался пока помощники уйдут и, поигрывая ножом, подошел к Дмитрию.
— Ну что, родной? Не надумал? — Алексей легко провел ножом по обнаженному животу пленника, тот содрогнулся от этого прикосновения всем телом. — Молчишь… Ладно, даю еще один шанс, Димочка. Мне нужно знать, что ищет Доминион. Зачем ты отправился в поход. Ты был уже седьмым, мне это известно. Твой предшественник, к несчастью, не удостоил меня беседой — немного умер раньше… Но тебе повезло, ты сможешь утолить моё любопытство.
Дмитрий был поражен осведомленностью Алексея. Он знал о его деловой хватке, знал, что тот один из лучших торговцев информацией, но не мог предположить, что его сети раскинулись так глубоко внутри Клана.
— Мои источники не смогли мне помочь, поэтому пришлось взяться за дело более серьезно. Давай, родной, облегчи душу, и я тебе обещаю — умрешь и не почувствуешь!
Дмитрий молчал. Он судорожно пытался найти в себе силы, обещал себе, что продержится, что не обрадует своего палача криком.
— Ну… ладно… — со вздохом произнес Алексей.
Голова Дмитрия была плотно зафиксирована и он не мог ее повернуть, поэтому попытался скосить глаза, когда Алексей отошёл в бок, к его правой руке. Дмитрий почувствовал, что он берет его за кисть руки и отгибает указательный палец, он попытался сжать кулак поплотнее, но ничего не получилось. Страх охватил Дмитрия, он весь онемел. Прошлые издевательства не достигли своих целей: он видел эмоции палачей, они били его и злились, пытали его и испытывали раздражение, издевались над ним и чувствовали ненависть. Ему удавалось черпать силы в их эмоциях. Алексей же был абсолютно холоден. Это пугало Дмитрия больше, чем обещанная боль. С болью он надеялся справиться, но холодная, отстраненная собранность Алексея наводила на него первобытный страх.
Боль пришла, заставив Дмитрия стиснуть челюсти, чтобы не закричать. Закончив манипуляции, Алексей продемонстрировал ему снятую с указательного пальца кожу и отбросил её в сторону.
— А разговоров-то было… — выплюнул из себя слова Дмитрий.
— Глаза боятся, а руки делают, родной. Я еще не начал…
Эти слова заставили сердце Дмитрия заколотиться с удвоенной скоростью. Алексей отошёл от креста с распятым на нем пленником и наклонился к своему рюкзаку, вытащил оттуда банку с какой-то белой субстанцией. Надев резиновые перчатки, Алексей ложкой подчерпнул из банки белый порошок и снова вернулся к распятому. Дмитрий опять не видел, что он собирается делать, только почувствовал дикую боль в кисти. Ему казалось, что палец оставшийся без кожи полит жидким огнем невиданной температуры.
— Это, родной, едкий натр. Хорошая вещь, жаль мало осталось у меня… Вообще, можно было не свежевать тебя — он и так отлично работает, не переживай, может быть еще попробуешь.
Дмитрий почти не слышал слова Алексея, а то что слышал, едва мог понять. Его сознание затуманилось от боли, все его мысли были устремлены к кисти правой руки. Дмитрий закричал, больше сил сдерживаться не было. Крик отражался от стен подвала снова и снова, затем добавлялся новый крик. Дмитрий кричал, пока мог, потом его крик превратился в позорный визг и мольбы, где-то на грани сознания он осознавал свой позор и стыдился его, но сделать с
