Над ним в небе кружил одинокий сокол.

* * *

Охранники Фу напряженно следили за проводниками. А пустынники следили в небе за маленькой точкой — коршуном, который нарезал круги, оставаясь на месте, а потом внезапно сорвался в сторону.

— Мальчик снялся с места и двинулся… — Пустынник помолчал. — Прямо к центру «белой смерти».

Слуга потоптался рядом на месте и нервно пошевелил пальцами — как просто было бы увидеть мальца в приближении, всего-то пара плетений, а не так.

Сколько он не вглядывался вниз — ничего не видел, кроме бескрайней белой чаши, со всех сторон окруженной барханами. На одном из которых они и заняли наблюдательный пункт, чтобы успеть помочь, если что-то пойдет не так. А если что-то пойдет не так — господин просто лишит их клятвы, а мозгоед высосет все мозги…

Охранник тихо цыкнул сквозь зубы.

Он ещё ночью спорил, что они встали лагерем слишком далеко. Слишком! Сколько им добираться до мальчишки, случись что? Но местных не переубедить… Конечно, это же не они рискуют своей шеей…

— Продолжайте наблюдать каждое мгновение. В случае любой — любой — опасности, как и приказал господин, сразу…

— Как и приказал Господин, мы оставим его там на день, чтобы не случилось, — парировал пустынник гортанно. — И, только если он не сможет пройти испытание и выбраться из белого пятна сам — вмешаемся…

— А если он пострадает⁈ — возмутился охранник, и второй согласно кивнул.

Мало пересечь пятно, мало пройти миражи, мало найти выход — белая чаша внизу, по всей границе была ограждена стеной колючих шаров, скопившихся у подножия барханов, которые мальчику придется пройти… и только тогда, испытание будет пройдено, а они смогут помочь.

— Ведь были те, кто не выбирался? — настаивал охранник.

— Приказа господина не было, — снова отрезал проводник.

Пустынники молчали, разглядывая точку в небе — сокола, нарезающего круги на одном месте, потом обменялись взглядами, и следопыт насмешливо бросил гортанную фразу проводнику, и тот повернулся к охранникам:

— Белая смерть — это белый огонь. Жар. Раскаленный жар пустыни сжигает все внутри, — он коснулся груди. — Туманит глаза, и миражи путают разум. Чтобы пройти, нужно отказаться от разума и позволить огню пылать. Если внутри солома и дерево — сгорит все, не останется ничего. Белая смерть сожжет все дотла. Если в сердцевине его души драгоценный камень… или золото, которое вы так любите… станет только крепче. Оно не сгорит, и он выйдет отсюда…

— А если внутри песок? — Насмешливо огрызнулся охранник. — Или пепел? Или земля?

Пустынник насмешливо сощурил темные глаза, холодные, как гладкий полированный камень:

— Нагретая земля дает всходы, если были посеяны семена. Пепел… пепел вспыхнет жаром снова, если там остались угли, а песок… Что вы, любители мертвых домов-из-камня, делаете из песка? Зеркала и стекло? Тогда, пройдя белую смерть, он станет зеркалом, отражающим то, что внутри других… Белая смерть не ошибается — никогда. А если внутри одна труха — зачем жить? Огонь спалит все дотла.

* * *

Послеобеденное время, поместье рода Фу

Кабинет Главы, семейный совет

Маленькая голубая точка на диаграмме слежения медленно и почти незаметно перемещалась по белому пятну к краю. Четыре точки светились в стороне, за пределами плато, и ещё десять на расстоянии десятой части дневного перехода.

Менталист наклонился, рассматривая, и чуть пошевелил карту, леди Эло зашипела, как рассерженная змея.

— Мама? — Нейер указал матери глазами на кресло напротив стола. — Твой пристальный интерес… пугает.

— Ты чем-то недоволен? — Леди Эло села напротив, неохотно оторвавшись от карты. — Ты этого хотел — и я прислушалась к твоему мнению, и согласна помогать. И согласна… — Леди Эло сглотнула. — Согласна на то, что решил.

Нейер крутнул колеса, развернулся и подъехал к матери близко. И встал напротив, чтобы видеть глаза.

— И в чем подвох, мама?

— Подвоха нет, — отозвалась леди Эло устало. — Разве не ты уговаривал меня вернуться к делам? И наконец, снова участвовать в жизни Семьи. Я — вернулась, но незаметно, что ты рад.

— Я — рад, — отозвался Нейер очень осторожно и обернулся на менталиста.

— Я заставила его, — вмешалась леди Эло. — Показать мне все ночью. И иллюзии, и воспоминания. Он не виноват, я — приказала.

— Все?

Менталист кивнул Главе.

— Я могу помочь, — торопливо сказала госпожа. — Я хочу помочь, Ней. Я…действительно хочу помочь семье.

— Твое настроение действительно меняется быстрее, чем направление пустынной бури, мама, — Глава неторопливо крутил колеса, объезжая стол и вернулся на свое место. — Я готов выслушать тебя.

Эло молчала.

— Ты была у жриц?

— Я могу просто достать твои воспоминания… — тихо предложил Дей.

— Ты не дотронешься до моей головы, — прошипела Эло в ответ, прикрыла глаза и нахмурилась, вспоминая.

— Это ты учила меня, ты и отец, что доверие — основа семьи… — вполголоса напомнил Нейер, устав ждать.

— Или у меня будет два сына, или через зиму — ни одного, — выдавила Эло через силу. — Поэтому мальчишка должен остаться живым и здоровым, ты понял меня?

Нейер моргнул.

— Так и сказала, дословно? — подался вперед менталист.

— Дословно, — огрызнулась Эло.

— Это всё?

— Нет. Жрица сказала, он будет видеть артефакты… как предок, Нейер! — Глаза Эло возбужденно сверкнули. — Поэтому я была против пустыни! Эта замшелая традиция, он может пострадать! Теперь ты понимаешь, что нужно срочно вернуть его, заставить принять клятву роду, протестировать и учить, Ней!!!

Глава сдвинул брови и даже не возразил матери. «Замшелая традиция» — это из давних споров с отцом, как воспитывать наследников.

— Так и сказала, дословно? — уточнил менталист. — Слово в слово?

— Да, нет, — смешалась госпожа. Прикрыла глаза, вспоминая. — Я стояла на коленях и слушала, Зрящая вытащила артефакт из чаши для подношений…

— Какой артефакт?

— Не важно, кажется первый попавшийся, это была какая-то брошь. Бросила мне под ноги и спросила, что я вижу. Я ответила — артефакт, украшение. Она сказала, что я слепа, и что отр… мальчик больше Фу, чем я, потому что в отличие от меня он сможет видеть. «Он будет видеть его насквозь» — так она сказала, — закончила Эло быстро. — Ты понимаешь, Нейер? Он будет видеть артефакты! Что это может значить, кроме того, что он сможет видеть плетения! Видеть поломки! Он — получил родовой дар Фу!!!

— Невозможно, — пробормотал Нейер, а менталист цокнул языком:

— Невозможно, — подтвердил он слова Главы. — Арры не выпустили бы его с островов, если был хотя бы малейший намек на такой ценный дар… Никогда. Нас с Кайром учили вместе — он не пропустил бы такое… Ты ошиблась или неправильно поняла…

— Я поняла правильно, — Эло рассерженно выдохнула и сжала кулаки. — Жрица сказала дословно. А то, что не заметили Арры — так тогда у него и не было дара! Это — родовой дар Фу, и он получил его на Алтаре! Он сможет видеть артефактные плетения, как когда-то основатели рода Фу! И это нам мальчишка должен быть признателен, что перестал быть бесполезным!

Глава и менталист снова быстро обменялись взглядами — и Дей очень неуверенно пожал плечами в ответ.

— Я говорил, что нужно взламывать его, сир…

— Мальчик может не знать, — отозвался Глава очень задумчиво.

— Нужно вернуть его из пустыни, Нейер! Если он пострадает…

— Нет, — отрезал Глава. — Жрица сказала что-то ещё?

— Повторила предсказание, данное твоему отцу, — неохотно обиженным тоном отозвалась Эло.

— Что-то ещё?

— Что он — Хэсау… и ему нужно тоже, что им…

— Ещё что-то?

Госпожа отрицательно качнула головой, но потом добавила:

— Ещё сказала про «отребье»…

— Отребье?

— Она сказала — он «не отребье, потому что его воспитывал Наследник клана». Так и сказала. Хотя какой наследник мог его вырастить?

— Мы уже знаем это, — проворчал Дейер. — Его первый наставник из Вериди, первой крови.

— Разве они отпускают мужчин из клана? — Эло удивленно вскинула глаза.

— Длинная история. Важно — что он хорошо воспитан.

— Подожди… — Эло щелкнула пальцами, — Вериди… Вериди… разве это не то, что обсуждали несколько декад назад по всему Эль-Руфу… Когда открыли Охоту на побережье…Нет… не говори мне, что это — он!

Нейер кивнул.

— Этого только не хватало, Немес ашес! Его наставник виновен…

— Не виновен, а обвинили… нужен был виноватый в провале экспедиции…Наши