— Что ты предлагаешь? — спросил Мессарош.

— Уничтожить часовых и освободить людей.

— А после этого гитлеровцы возьмут заложников и расстреляют, — заметил Вячеслав Николаевич..

— Нет, мы должны все сделать так, вроде бы пленники освободились сами.

— Сколько часовых? — спросил Волынец.

— Трое, — ответил Чайчук, — а вагонов два!

— Ну и что с того? — пожал плечами Мессарош. — Риск большой. Допустим, гитлеровцы поймают хотя бы одного из беглецов (а что они поймают, и не одного, — это наверняка), и пойманный сознается, что освободили их железнодорожники…

— А мы сделаем так: открывая один вагон, скажем, что сами мы выбрались из другого, потом наоборот. Кто-то из наших товарищей побежит вместе с освобожденными, чтобы указать им наиболее безопасный путь.

Подпольщики разработали план операции. Проводить ее решили с минимальным количеством людей, чтобы не привлекать внимание железнодорожников. Группу назначили в таком составе: Чайчук, Волынец, Довгань и Игорь.

Когда стемнело, Чайчук провел Довганя и Волынца за депо, вынес каждому по молотку. Потом они направились к вагонам. Впереди, присвечивая фонариком, шел Чайчук. Когда минули пакгаузы, заметили чью-то тень. Это был Игорь. Он пришел к месту намеченной операции пораньше, чтобы выяснить обстановку. Сообщил:

— Одного из часовых нет. Пошел, очевидно, на станцию за харчами. Двое других на месте. Один спит в тамбуре, а другой сидит на ступеньках с винтовкой.

Как и договорились, Волынец в сопровождении Игоря, который был в форме полицая и с винтовкой, подошли к вагонам. Чайчук и Довгань перебежали на ту сторону пути. Волынец постучал по колесам одного вагона, потом другого, где на ступеньках тамбура сидел часовой. Заглянув под колеса, Волынец позвал гитлеровца. Тот нехотя поднялся и подошел к «железнодорожнику». Волынец стал ему показывать какую-то неисправность под вагоном.

Подпольщики действовали решительно и согласованно…

В то время, когда сильный удар в затылок повалил часового на землю, Довгань и Чайчук ворвались в тамбур. С другим гитлеровцем тоже покончили тут же. Волынец отослал Игоря к пакгаузам высматривать третьего часового и, если тот появится, обезвредить его.

Чайчук забрал оружие убитых и понес, чтобы спрятать его вместе с железнодорожным инструментом, который они брали для маскировки. Обыскав часовых, нашли ключи от вагонных задвижек. Одновременно раскрыли двери обоих вагонов и, не поднимая шума, сказали крайним, примостившимся у самых дверей:

— Люди! Мы выбрались из вагона, убили часовых. Бегите!

В темноте началась суматошная возня. Заключенные, вполголоса переговариваясь, с лихорадочной поспешностью решая, куда бежать, пересекали железнодорожные колеи, исчезали во тьме. Довгань догнал большую группу убегающих.

— Я здешние места знаю, — сказал он, отдуваясь. — Кто хочет — айда со мной.

Минут через пять группа увеличилась человек до тридцати. Когда отбежали от станции километра полтора, он остановился и сказал:

— Я дальше не побегу. У меня тут есть знакомые. А вы давайте напрямик. Километра через два будет лес.

Подпольщики, которые принимали участие в операции, собрались в условленном месте. Все вместе направились к тупику, перенесли туда и труп третьего часового. Обезвредил его Игорь, когда тот возвращался к вагонам.

— Давайте еще какую-нибудь шкоду фашистам сделаем, — предложил Волынец. — Пусть думают, что это беглецы им отплатили.

— Можно! — поддержал его Чайчук. — Тут недалеко стоят две цистерны с горючим. Его для Калиновского аэродрома привезли и не успели разгрузить.

— Веди! — сказал Волынец.

Игоря оставили на посту. Остальные, следуя за Чайчуком, разыскали цистерны. Быстро раскрутили крепления нижних люков и разбежались: Довгань с Волынцом пошли в Павловку, Чайчук — на станцию, а Игорь — к Мессарошу, чтобы рассказать об итогах операции.

…Кончался 1942 год. Исполненный тревог, опасности, он был и годом закалки всего подполья, годом первых боевых успехов. Молодежь, которая входила в состав организации имени Ленина, окрепла, закалилась, набралась опыта конспирации и подпольной борьбы. Мелкие диверсии, пропагандистская работа на территории нескольких районов Винницкой области, изготовление и распространение листовок среди населения — все это стало обычными, будничными делами.

В ночь под Новый год подпольщики собрались в хате Волынцов для очередного прослушивания сводки Совинформбюро.

Из сообщения об итогах шестинедельного наступления наших войск под Сталинградом, из новогоднего приветствия Михаила Ивановича Калинина, в котором говорилось и об огромном размахе партизанского движения на оккупированных врагом территориях, подпольщики делали выводы: затрещал наконец хребет фашистского зверя.

В комнате дарило праздничное настроение.

— Вот это настоящая партизанская война! — с восторгом и завистью говорил Игорь.

— Главное — «несмотря на многочисленные карательные экспедиции»… Теперь ясно, каким масштабом надо мерить и наши боевые действия, — поддержал его Петр Волынец.

Эти сообщения быстро становились известными всем подпольщикам. Новости о положении на фронтах, о жестоких боях в тылу оккупантов распространялись в селах, поднимая боевой дух всех патриотов, укрепляя надежды на долгожданное освобождение от фашистского ига.

А фашисты тем временем еще больше лютовали. Стало известно о массовых арестах подпольщиков в Немирове, Теплике, Жмеринке, Виннице. На очередном заседании совет организации обсудил вопрос о характере подрывных действий и расширении масштабов борьбы с врагом. 5 февраля 1943 года был издан приказ № 1, в котором говорилось: «Учитывая сложившуюся обстановку и заботясь о безопасности отряда, во всех группах приказываем подготовиться к выходу в лес. Каждому при себе иметь: вещмешок, хлеба 2 кг, жиру 0,5 кг, пару белья, полотенце, мыло, теплую одежду, иголку, нитки».

Договорились, что вначале в лес выйдет небольшой отряд во главе с Довганем. Кроме павловских подпольщиков, в состав этого передового отряда вошла группа полицаев с железной дороги, среди которых большую политическую и агитационную работу провел Игорь. Решение присоединить к отряду этих людей, которые, натянув форму полицаев, еще не успели причинить людям зла и охотно перешли на сторону партизан, обусловливалось двумя обстоятельствами. Во-первых, полицаи в отличие от большинства подпольщиков были тепло одеты, во-вторых, они имели оружие.

В хате Волынцов никто не спал. Лидия Леонтьевна собирала сыновей в дорогу. Каленик Васильевич сидел за столом у окна. Он волновался и, поправляя фитиль в каганце, изредка поддакивал жене, если дети с ней не соглашались. Она настояла, чтобы Петро и Сергей надели на себя все, что можно было отыскать в их небогатой хате.

Довгань и Оля Слободянюк сидели тут же, их присутствие нисколько не стесняло хозяев, да и сами они не ощущали неловкости. Наоборот, Петро иногда вмешивался в разговор и давал советы.

— Ты, Сережа, не форси. Надевай на портянку чулок. И теплее, и портянка будет легче держаться.

Олю вначале не хотели брать. Обживемся, мол, в лесу, закрепимся, тогда и вызовем. Но она и слушать не хотела. Она вообще терпеть не могла, когда пытались провести какую-то разграничительную линию в делах службы между парнями и девушками.