Шрифт:
Закладка:
– Ты вообще хоть понимаешь, что это значит!? – рявкнул Чэн. – Я не могу проигнорировать данную жалобу, так она ясно дала понять, что если ей придется писать начальству, то она обязательно дополнит эту бумагу сведениями о нашем с тобой совокуплении! Неужели так тяжело было держать язык за зубами и не хвастать всем, что я тебя отношения с профессором!?
«Ты что обалдел?! Да кому придет в голову хвастаться этим, да еще и с тобой?», – чуть не сказала вслух Аня, поражаясь самоуверенности противного китайца.
– А теперь, я обязан отчислить тебя из программы, ты понимаешь это? Отчислить в самом конце, когда все годовые отчеты почти готовы, когда наше исследование почти завершено! И ладно бы она просто написала, что ты мешаешь ей работать, мы обошлись бы дисциплинарным предупреждением, но это… – Чэнь ткнул Анне в лицо бумагу с фотографией шеи Ребекки.
Аня недоумевала откуда у датчанки такие синяки. Она не заметила их не вчера, ни сегодня пока они вместе работали. Не могли же побои пройти за один день. Но одного она отрицать не могла – она совершила ужасную ошибку налетев вчера на Ребекку, ошибку, за которую теперь придется жестоко поплатиться.
– А если я тебя отчислю, – продолжал негодовать Чэнь, – то меня не будут рекомендовать в Гуанчжоу, аргументировав это тем, что я даже с кучкой стажеров не справился. Ты понимаешь, какое внимание обращено к вашей программе? Это же скандал! В любом случае, это лучше, чем отстранение от работы, в случае, если жалоба пойдет дальше. У тебя неделя, чтобы уговорить датчанку забрать заявление! В противном случае, можешь на две недели раньше, чем остальные собирать вещи и мотать в свою горячо любимую Россию без аттестата об окончании стажировки и с выговором в придачу! А теперь уходи, не могу тебя больше видеть!
Аня вылетела из кабинета, вся красная от смущения по поводу своей оплошности. В принципе поступок Ребекки не стал для нее откровением, нельзя сказать, что она такого не ожидала. Но то, что это может привести к таким тяжелым последствиям, Аня никак не могла предвидеть. Она даже представить себе не могла, что нужно ей сказать Ребекке, чтоб та смилостивилась и не рушила ее судьбу. Одно лишь успокаивало – благодаря нерадивой сопернице, Чэнь теперь навсегда забудет о своих похотливых планах на Анну. Девушку даже немного веселил тот факт, что еще один ухажёр бросил ее, это расставание приносило ей успокоение и радость. Зная уже все короткие пути, Аня в два счета оказалась возле общежития и поднялась в свою комнату. Ребекка сидела на своей кровати и как ни в чем не бывало читала какой-то научный журнал.
– Ну ты и молодец, Ребекка, я такого от тебя не ожидала, – соврала с порога Аня. – Стоит заметить, что я приклоняюсь перед твоими сочинительскими способностями, оказывается ты талантливая писательница. А где же твои так хорошо нарисованный синяки?
– А разве ты не должна сейчас умолять меня забрать мою жалобу? – злорадно ответила датчанка.
– Ребекка, ты что жалобу на вчерашнее накатала? – вмешалась испуганная Олеся.
– Да еще какую, прям зачитаешься! Оказывается, я ей в работе мешаю, из-за этого она не успевает! А тут я вообще с ума сошла, убить ее решила! – поделилась Аня с подругой своими познаниями о кляузе Ребекки.
– Да что ты несешь-то, ты в работе отстаешь, потому что вы с Юнхуа до утра гуляете! – накинулась на Ребекку Олеся.
– Забери жалобу по-хорошему, – продолжила Аня.
– А то что ты мне сделаешь?
– А то я найду где ты эту липовую справку сделала и напишу встречную, на то, что ты хочешь опорочить мое доброе имя. – сказала Анна первое, что пришло ей в голову.
– Чэнь даже разбираться с этим не станет, ему сейчас больше всего хочется в Гуанчжоу, поэтому твое отчисление это самое простое, что можно сделать. – стояла на своем противница.
– Профессору не выгодно кого-то из нас отчислять, программу должны закончить все пятеро, а то не видать ему повышения. – снова вмешалась Олеся. – Кроме того, я слышала Юнхуа прочат на его место, я не думаю, что она обрадуется, что из-за тебя она так и останется на побегушках.
– Помолчите вы обе! Вы давно и сильно меня бесите! И не думай, Тихонова, что я упущу шанс отомстить тебе за Германа и за то как ты вчера чуть не удушила меня!
– Ой, мы обе знаем, что я бы тебя не удушила и эти синяки не более чем удачный фейк!
– Теперь это уже не важно! Тебя отчислят! Стоит с этим смириться. – гордо проговорила Ребекка и вышла из комнаты.
– Что же ты будешь делать? – испуганно спросила Олеся.
– Ничего, буду собирать вещи! Мне опостылел этот Китай. Лучше бы мне вообще никогда не знать про эту программу. Сейчас работала бы спокойно в своем институте, или вон, в лабораторию пошла отцовство устанавливать. Заплата приличная, работа не напряжённая. – равнодушно ответила Аня.
– Ну нет, я этого так не оставлю, – проговорила белоруска и направилась к выходу из комнаты.
– Да не унижайся ты перед ней, – крикнула ей в след подруга.
Анне так опостылело то безобразие, что в последнее время твориться в ее жизни, что она словно перестала быть к нему чувствительна. За эти дни, она поняла, что переживать, корить себя, накручивать и стыдить такое свое существование в сущности бесполезно. Ее мир катился под откос и эта огромная скорость, ведущая ее в пропасть, стала для нее уже привычкой. Более того, она уже начала ждать, когда эта самая пропасть наконец разверзнется перед ней. Сначала, когда жизнь катилась под натиском небольших проблем, ей было больно, она словно чувствовала каждый сучек, каждую колючку, каждый бугорок на этом пути, но сейчас масштаб трагедии возрос до такого размера, что она просто перестала ощущать вонзающиеся копья, стрелы и летящие в нее огромные камни.
Аня не собиралась просить прощения у Ребекки. Вчера она считала себя виноватой, в том, что накинулась на датчанку, не смогла сдержать своих эмоций. Но потом, когда Аня увидела их с Германом, услышала, как та говорит с ним, как целует, девушка решила, что все сделала правильно и Ребекке еще мало досталось. По пути от Чэня она еще думала, как разрешить конфликт с соперницей, попробовать найти с ней точки соприкосновения, воззвать к здравому смыслу. Но, когда она увидела наглое и самодовольное лицо Ребекки, все мысли о мирном разрешении конфликта сошли на нет. Более того, Аня начала думать о том, чтобы попробовать запугать Ребекку, сказать, что если она не заберет свою бумаженцию, то узнает силу настоящего гнева русской женщины. Хотя этот вариант был за гранью Аниных возможностей, а просить о расправе над лютым врагом пышную Олесю, было как-то нечестно.
В это время Олеся, которая в отличии от своей русской подруги, воспринимала все происходящее довольно остро и более того, чувствовала за это свою вину и ответственность, постучалась в комнату Германа.
Нет нам прощения
– Привет, еще раз, – улыбнувшись ответил немец, – а Джозу отлучился в магазин, ему что-то передать.
– Да нет, я как раз к тебе пришла. Тут понимаешь, такое дело, – немного замялась
