В этот раз никто машину мне выделять и не подумал. Тут как раз на часах боец из моей роты стоял. Я же отошёл в тень забора – солнце палит, – достал планшет и стал с ним активно работать. И что свидетели были, мне всё равно. Чтобы понять, что я делаю, нужно зайти мне за спину и глянуть на экран. А со стороны они ничего не поймут, если не знают, что это электронный планшет.

Всё, дрону дал задание подслушивать определённого человека – пометил полковника Козыря, рассмотрев его через окно кабинета, – козырнул часовому (тот поздравил с наградами) и направился к казармам. Что касается наград, то я подавал списки на бойцов и командиров, которые также в операциях участвовали, но, видимо, до них не дошло. Тут Курочкин как тараном прошёлся и быстро помог мне получить причитающееся. Да, за это ему спасибо. Я и в зале после награждения поблагодарил всех присутствующих.

А вот прослушать запись с дрона я смог только глубокой ночью, когда от Воронцовой вернулся, из самоволки. А та ждала, довольна была. Хорошо так помиловались. Жила Марина не одна в комнате, но соседка, крутя бёдрами, вышла, давая нам время. Я потом через окно утёк, благо первый этаж.

Весь день я был занят. Пока отсутствовал (четыре часа меня не было), прибыло пополнение – шестьсот бойцов, среди них пять средних командиров плюс два старших. Это я о капитанах, они тоже к старшему комсоставу относятся. Один капитан, начальник штаба нашего полка, сразу делом занялся. Я в его подчинении. Второй, старший политрук – в первый батальон, то есть ко мне. Он ко мне в комнату и заселился, занял вторую свободную койку.

Так вот, я стал создавать штаб, набирая бойцов и командиров. Не всех, всего одного пока, остальные уже получили направления на должности и принимали дела. Так что распределяли пополнение по всем подразделениям полка. Про свою роту не забыл, одного младшего лейтенанта туда, командиром второго взвода, пока он всю роту будет тянуть.

В общем, дел множество. Надо подавать заявку на форму – пополнение только призвано, в гражданском, – на оружие, на пушки, на повозки. Да много на что требовалось оформить и подписать. Печать начальника штаба я ещё не получил, обещали через три дня сделать – пока так, на живую всё оформляли. Интендант завтра должен прибыть, уже он всё будет делать. Вот так день и пролетел.

Вернувшись на территорию казарм (через забор), в комнату я не пошёл, а направился в свой кабинет, тем более все уже разошлись, дежурный только на месте. Достал планшет, вышел на дрона и, вставив в ухо наушник, стал прокручивать записи.

Да, Козырь с замом пообщался, посидели с графинчиком водки. Излил тот душу, как я и думал. А камнем преткновения и неприязни ко мне стала Воронцова, к которой тот давно подбивал клинья, причём подбил, они любовниками были, а тут его бросили ради какого-то лейтенанта беспамятного. Нет, ну обидно! Ещё Шапошников попросил перевести меня на должность начштаба – званием тяну, а опыт придёт. Не Курочкин, значит, а Шапошников? А этому чего надо? Комдиву это не понравилось, но пришлось просьбу выполнить.

Зам посоветовал Козырю подождать. Косяки у меня по незнанию будут, и по этому поводу можно куда-нибудь спровадить, перевести в другую часть или вообще отправить на фронт. В кадровый отдел управления РККА не стоит: Шапошников узнает, может осерчать. А вот оформить командировку и куда отправить – это хорошая идея. Лучше бы я этого зама в том сарае оставил: ишь, гад, выдаёт идеи одну за другой.

Больше особо ничего интересного не было, поэтому я отправился в душевые – благо работали, хотя вода уже холодная была – и спать. А так, зная, чего ожидать, я работал от и до, не стесняясь спрашивать совета у капитана Кринина, начальника штаба нашего Сорок Четвёртого стрелкового полка.

В следующие пять ночей я каждый вечер тайком посещал Марину, об этом только её соседка по комнате знала. Медсанбат восстанавливали, пополняли, технику давали, оборудование, и Марина очень занята была, она зам командира батальона. Не хирург она, терапевт, командовала ротой, которая принимала раненых. Их там осматривали, ставили диагноз и перевязывали, направляя или в ожоговый, или хирургам.

Я за пять дней полностью пополнил батальон личным составом, даже командир есть, капитан Обухов. Смог достать три противотанковые пушки, два батальонных миномёта, три ротных, двенадцать станковых пулемётов Максима и одну счетверённую зенитную пулемётную установку максимов. По штату, хотя его меняли, урезали многое, добытое оставалось у нас. Последнее выгребали со складов.

Правда, у нас изъяли пулемётную роту. Три стрелковых осталось, теперь пулемётная рота отдельная на весь полк, в батальоне только пулемётный взвод. Поэтому максимы, по две единицы, ушли в каждую стрелковую роту, и шесть – в пулемётный взвод, туда же и зенитка.

Жаль, кухню достать смог одну, и ту времён Первой мировой, лудить заново пришлось. Больше не было, и сказали, что не будет. Мол, и так на батальон целых две кухни есть. Тут я и трофейную считаю. Зато двенадцать повозок для обоза достал и две пролётки для штаба. Это тоже пока всё, что есть. Автомашин не то что в батальоне, в полку-то не было, для командиров верховых коней выдавали.

Вроде всё хорошо, но вдруг вызвали в штаб дивизии и без слов выдали командировочное с приказом отбыть на Центральный фронт, где прибыть в Двадцать Восьмой стрелковый корпус и Шестую Орловскую стрелковую дивизию. Там поступить под начало начальника штаба Восемьдесят Четвёртого стрелкового полка для получения опыта штабной работы. А у нас в дивизии обучить не могут? Ну бред же!

На то, что в дивизию я уже не вернусь, даже намёка не было, хотя я продолжал подслушивать Козыря, и там об этом говорили. Чуть позже начальник штаба полка введёт меня в штат их дивизии, об этом была договорённость. Комдив уже в курсе, куда его дивизию передадут. Меня в корпус другой армии, а тех – в другую. Ладно хоть фронт пока один. Только полковник не знал, что в эту игру вдвоём можно играть, я уже разработал план.

А пока мне оформили командировочное, дорожные, всё выдали. Более того, уже созвонились с военным комендантом на вокзале и заняли мне место в военном эшелоне, который в нужную сторону шёл. Как от