Альфред пришел домой вовремя, и услышав в доме снова аромат духовки, радостно потянулся к жене. «Оттаяла»,– подумал он с облегчением. Узнав же новости, он надолго ушел в себя.

–Пусть пока живет, потом посмотрим,– буркает он жене, видимо, тоже надеясь на скорое разрешение конфликта. «А если бы Флора ушла от него,– в ужасе думает он.– Но нет, она не такая импульсивная. И у нас дети». Но все же решает быть поосторожнее. Флору он терять не намерен. А с Саматом он поговорит завтра.

Альфию поселили в гостиной. В этот вечер, она, измотанная событиями дня, уснула, как младенец, а с утра присоединилась к Флоре на кухне: «Давай, помогу!». Та в ответ только ласково улыбнулась: «Пей свой кофе, молоко и сахар на столе». Себе она налила крепкого чая. Дети радостно уплетали блинчики с мясом. После завтрака все разошлись по работам, а вечером снова собрались за столом. «Самат непреклонен, он уверен, что он прав»,– сообщил жене Альфред, улучив момент, когда Альфии не было рядом. «Милые бранятся – только тешатся. Остынут еще»,– ответила Флора, все еще надеясь на благополучный исход. Ночью они с мужем долго обсуждали ситуацию, стараясь найти лучшее решение, но все упиралось в упрямство Самата. Альфия, подобно всем творческим натурам, вспыльчива, но отходчива. А вот ее муж – основательный, взвешенный, упорный, не привык бросать слов на ветер. Думала ночью Флора и о том, что было бы с нею, если бы она решилась уйти от мужа. Но, как и Альфред, она не могла себе представить жизнь без него. «У нас дети»,– так же, как и он, подумала она, успокоившись в своем решении и напомнила себе слова матери: «Мудрая женщина не будет скандалить». У мусульман многоженство – традиция. А мужчины по природе своей полигамны, успокоила она себя и вспомнила притчу о мудром хазрате, которого три его жены изводили ревностью. Он пригласил их втроем в комнату и заявил, что самой любимой из них он вложит в руку голубой камешек, но, чтобы не возникало больше раздоров, она должна об этом молчать. После чего положил каждой в сложенные ладошки по камешку бирюзы, и отправил их жить спокойно и счастливо. «Господин выбрал меня любимой женой»,– вспомнилась ей счастливая фраза из «Белого солнца пустыни», и она улыбнулась своим мыслям. В том, что она любима, она не сомневалась – Альфред демонстрировал это каждым жестом. А все остальные женщины – это просто эпизоды, минутные увлечения его творческой души. И его павлиньей натуры,– добавила она про себя.– Ему же надо перед кем-то распускать хвост, любоваться своим отражением в чьих-то восхищенных глазах. Флора уже слишком хорошо его знала, чтобы давать ему все это.

Этот месяц они так и прожили – две подруги вместе готовили, чаевничали по вечерам, строили планы на дальнейшую жизнь, смотрели и обсуждали фильмы на кассетах. Особенно запал подругам в душу фильм «Настроение любить»– пронзительно красивая по музыке и видеоряду картина корейского режиссера Вонга Карвая. Подруга вытаскивала Флору на разные концерты и творческие вечера. Альфия начала было худеть и высыхать от переживаний, но Флора тут же взяла дело в свои руки – теперь подруга питалась по часам, не пропуская ни одного приема пищи. Альфред с Саматом продолжали дружить, общаясь на работе, периодически устраивая свои мальчишники, с которых муж Флоры возвращался несколько смущенным, но довольным. Она же делала вид, что не замечает этого. Просто в эти дни его не ждал дома ужин, а жена к его приходу крепко спала.

К весне же Альфия стала тяготиться статусом приживалки – ей, как перелетной птице, хотелось вернуться в родные места, в свой дом.

–Это несправедливо,– заявляла она подруге.– Виновен он, но почему-то это я должна ютиться по чужим углам, как будто я не вложила столько души и сил в этот семейный очаг.

Флора соглашалась с этим и просила мужа еще раз поговорить с Саматом. Тот соглашался и возвращался ни с чем. Официально они не разводились, и новая женщина так и не поселилась в их доме, но трещина так и не затягивалась. «Может весной оттают,– думала Флора, стараясь отвлечь подругу от грустных мыслей.– Каждому нужен свой дом, из которого никто и ничто не сможет его выгнать»,– думала она, осторожно ступая по осколкам чужого счастья.