- И, согласно древнему лествичному праву, корона может перейти к вашему сыну только в том случае, если его дядя согласится ее отдать. Принц Богумир еще молод. Ему всего шестнадцать лет. А у сэра Робера Беркана есть сын, Яго Беркана, который…

И тут королева вспомнила, где и когда слышала это имя. Ну, конечно же! Южная война! За несколько дней до того гонец привез весть об окончательно победе и подписании капитуляции. Именно Яго Беркана заключил мир с южными соседями, подписав договор {от своего имени!} То есть, сделал то, на что имел право только король. Известие об этом и подкосило Болекрута Пятого.

Королева почувствовала себя беспомощной.

- Что же делать?

- Положитесь во всем на меня, ваше величество! – канцлер Протова поклонился еще раз. - Мы найдем управу на этих Беркана.

Он произнес эти слова таким тоном, что Ханна Данская порывисто шагнула вперед и протянула канцлеру руку:

- Не оставляйте меня, граф!

Траурные дни растянулись почти на седмицу – не каждый год скоропостижно умирают короли! Гроб с телом Болекрута Пятого был выставлен в храме Свентовида Четырехликого на Белой Горе в Старом Городе, и я не мог не заглянуть туда хотя бы для того, чтобы лишний раз полюбоваться на старинные здания. Старый Город, с которого когда-то начинался Зверин, и где теперь была королевская резиденция, высился на холме над рекой. С кручи открывался великолепный вид – столица почти вся строилась на одном берегу реки, лишь несколько предместий уже в наше время перебрались на ту сторону. Над крутым берегом, уступами спускавшимся к излучине, высилась крепостная стена, по которой я и решил прогуляться. Сам не знаю, почему. Может, просто вид сверху позволял отвлечься от насущных проблем. Мол, что бы ни происходило в мире людей, были, есть и будут эти берега, эти несколько улочек деревянных домов на той стороне, где, судя по причалам, жили плотники и корабельщики, эти поля, луга и перелески, между которыми вдаль убегает дорога. Это же самое солнце светило с небес в те времена, когда тут еще не было человека – и будет светить после того, как на земле не будет нас…

От мыслей о мире живых само собой получилось перескочить на мир мертвых. В Пекле царит кромешный мрак. Там каждая душа остается наедине с собой. Лишь изредка они могут что-то чувствовать, видеть или слышать – как правило, в те редкие мгновения, когда кому-то из живых может понадобиться вспомнить про обитателей этого безрадостного мира. Мне случалось спускаться в Бездну за душой проклятого некроманта. Моим проводником тогда, если не изменяет память, стал сам Вайвор Мас, лорд-алхимик. (*См. «Записки провинциального некроманта. Операция «Невеста»)

Да, где-то есть и вересковые пустоши, где терпко пахнет морем, закат вечно пламенеет в дымке далеких {погребальных} костров, а на холмах накрыты столы, где потомков ждут предки, чтобы сесть за праздничный стол. Не всем суждено уйти на пустоши. Есть те, кому при жизни отказано в чести появиться там, а есть те, кто своими деяниями не заслужил этого счастья – вечного праздника в кругу тех, кто тебя любит. Мой названный брат Анджелин Мас, например, после смерти воссядет за такой стол, чтобы испить верескового меда, дарующего забвение и счастье. А его двоюродный дед лорд Вайвор Мас, увы, ныне находится в Бездне и будет оставаться там до скончания времен. Лорду Вайвору мешают в этом два обстоятельства – во-первых, он стал алхимиком, а все маги изначально преданы Бездне, даже если всю жизнь делали людям добро. А во-вторых, его смерть в застенках Инквизиции, практически под пытками, не назовешь правильной. Он скончался без соблюдения надлежащих обрядов, и даже его родным тело графа-алхимика выдали с опозданием, сперва прикопав на монастырском кладбище. Ну, и, в-третьих, лорд Вайвор был, как и я, Супругом Смерти. А все они, бывшие и будущие, обречены Бездне. Вот и я, когда настанет мой черед, тоже окажусь там…

{Хм…}

Тихий смешок вывел меня из задумчивости. Я отвернулся от зубцов крепостной стены, на которой стоял, завернувшись в плащ от дувшего с равнины ветра, и огляделся по сторонам. Показалось или нет, но в тени караулки сгустилась какая-то дымка, постепенно складываясь в знакомый силуэт?

- Ты?

{Я.}

Моя жена тихо выступила вперед. Я чуть не задохнулся, впервые за долгое время видя ее лицо. Обычно прежде, когда навещал супругу в храме, она оставалась в облике статуи, опустив голову и не желая встречаться со мной взглядом. А теперь вечно юная девушка во вдовьем одеянии стояла передо мной. Совсем как когда-то, много лет назад. Сколько минуло с того зарева-месяца, когда я увидел ее первый раз? Двадцать три… или уже двадцать четыре года?

- Ты…что здесь…

{Не ожидал?}

- Признаться, нет, - я бросил быстрый взгляд по сторонам. На крепостной стене часто можно встретить стражников. Большую часть времени они не несут караул, а просто находятся там «для полноты картины» - мол, если есть стена, на ней должны быть и дозорные. Но с тех пор, как Зверин последний раз подвергался атаке врагов, прошло столько лет! И их роль стала чисто декоративной. Насколько помню, чаще им приходилось следить, чтобы никто не залезал на стену с этой стороны. А то мало ли, может, кто хочет спрыгнуть с кручи и сломать себе шею!

{Здесь никого. Мы одни! –} супруга приблизилась на несколько шагов. Ветер из Бездны слегка трепал край ее покрывала. Ветер из Бездны… Я поежился, ощущая его ледяное дыхание. Повеяло сладким запахом тлена. Да, в Бездне пахнет отнюдь не цветами.

- Ты… пришла за мной?

{Еще нет. }

Сознаюсь, я выдохнул с облегчением, и вишневые губы моей жены дрогнули в улыбке. Бес! Она всегда знает, о чем я думаю! Нет, я люблю свою жену и, как ни напыщенно это звучит, осознаю свою ответственность перед нею, но