Все потихоньку вставало на свои места. Вот только была непонятна цель злоумышленников. Если они хотели обнести дом, то за этот месяц они могли провернуть это мероприятие раза три-четыре. Однако они этого не сделали, отсюда следует, что их цель в другом. В чем? Вот вопрос. Понятно, что это они наложили лапу на планы подвальных помещений. Возможно, там были какие-то указания на эти самые тайные переходы.

Панель управления за портретом тоже уже почти не представляла для меня загадки. Скорее всего, скрытые проходы в дом открываются только с ее помощью. Это, конечно, гипотеза, но если ее принять, то становится понятно, что один из этих охламонов делал в переговорной. Он был на связи со своими дружками и открывал им определенные ходы по мере необходимости. Это объясняет и отсутствие пыли на раме с портретом Франца Эгельберда, каковой факт я отметил еще в свой первый визит. Дом, несмотря на усилия слуг, несколько запущенный, а тут такая чистота, было легко предположить, что картину просто частенько перемещают. Что и оказалась правдой. Кстати, не удивлюсь, если кто-то из прислуги окажется наводчиком…

Внезапно я остановился. Где-то по-прежнему текла вода, но к этим звукам прибавилось какое-то бульканье. Оно то смолкало, то раздавалось вновь, и тут я понял, что это далекий, приглушенный разговор. Однако остановило меня не это. Главное было то, что, глубоко задумавшись о деле, я шагал немного на автомате и, похоже, несколько заплутал.

Хиус! Я огляделся. Вокруг были все те же угрюмые, серые стены. Так. Я, конечно, не ожидал, что размах подземелья будет таким внушительным. Не исключено, что оно выходит и за пределы дома, и за территорию поместья.

Я глубоко вздохнул и попробовал вспомнить, где последний раз видел лестницу. Однако это оказалось бесперспективно, лестниц я увидел как минимум три. Тем более что если я прав насчет панели управления на третьем этаже, то самостоятельно открыть их я бы все равно не смог. Размышляя так, я бесцельно продолжал идти вперед, когда в затылке у меня начало привычно покалывать.

Я снова остановился.

Такое впечатление, что не слишком далеко (учитывая неизбежные помехи, которые создает нагромождение каменных стен) действует довольно сильный арт. Хм… Интересно.

Я, как охотничья собака на свежий запах зверя, пошел по ощущению к источнику изливающейся энергии. Пройдя по ступенькам невысокой лестницы, которая вела в коридор, расположенный ниже ярусом, я прошел метров около десяти, повернул на развилке направо, потом еще раз, а потом…

Тупик. Однако ощущения были очень яркие. Как будто искомое расположено аккурат за этой стеной.

Я чисто машинально начал ощупывать каменную поверхность. Она была холодной и немного влажной, со следами эрозии. Стена состояла из отдельных блоков, не очень больших, около метра в длину. Один из них, ближе к полу, несколько выдавался в сторону. Я встал на корточки и тут при свете фонаря увидел затертый, уже почти исчезнувший символ Овна, вырезанный явно очень давно. Попробовал сдвинуть его – он не поддался. Тогда я навалился всем телом, пихая его основанием ладоней, и тут камень ушел вглубь, и раздался оглушительный (особенно в каменном мешке) треск. Сработал поворотный механизм, и стена разошлась неровными створами выступающих камней.

Передо мной открылся богато украшенный зал метров десять-двенадцать в длину и шесть в ширину. Вдоль стен, словно в почетном карауле, выстроились в ряд пыльные рыцарские доспехи, которые, если отреставрировать, можно, наверное, очень дорого сбыть любителям древностей. В конце зала располагался мраморный пьедестал, на котором что-то лежало, подсвеченное странным голубым сиянием. Пол был тоже выложен плиткой из мрамора со вставками из черного и красного камня.

Я, осторожно ступая и молясь, чтобы в этом древнем помещении не оказалось ловушек, как в дешевых приключенческих фильмах про пирамиды Древних, начал продвигаться вперед.

Когда я подошел к таинственному пьедесталу, то у меня чуть не потемнело в глазах. Не столько от неожиданности и удивления, сколько от моих внутренних ощущений. В ровную поверхность этого мраморного сооружения была встроена некая линза, испускающая тот самый голубоватый свет. Она как бы образовывала углубление в пьедестале, в котором лежала целая гора артефактов!

Чего тут только не было! Этот клад на черном рынке стоил бы сотни и сотни тысяч! И скорее всего, именно это богатство было изображено на портрете Франца Эгельберда. Я думаю, никто не расстроится, если несколько артов из этого великолепия случайно пропадут…

– …здесь где-то! – раздался крик, усиленный подземной акустикой.

Я обернулся к выходу. Выкрик шел откуда-то оттуда. Думаю, их привлек грохот открываемых дверей. Точнее, стены. Вот же я болван, что не подумал об этом!

Тем временем уже слышались торопливые шаги на лестнице. Я бросился к левой стене и забился в нишу с доспехами. Тут-то из глубины зала появились мои противники. Они не были закрыты «Сетями Парвиза», но фигуры проявлялись на разных уровнях освещенности.

И их было трое. В руках они держали узкие девятимиллиметровые «Ругеры», которые торчали из-под поля невидимости.

И вот – удача! – расслабившись, они его отключили.

– О! Ну наконец-то! – хрипло сказал бородатый мужичок небольшого роста, но довольно крепкого телосложения.

– Я же говорил вам, что они где-то здесь, – гундосым голосом сказал другой, – просто на картинке хитро намечено, да в нескольких местах! Это небось Чак все же угадал с рычагами!

– Это же Хиусова прорва денег! – не мог нарадоваться первый, и я с ним согласился, зрелище впечатляло.

Третий продолжал молчать, сняв с плеча джутовый мешок.

– Постой, Энди, – наконец произнес тот, с мешком, – не нравится мне эта линза. Вдруг это охрана какая? Та бабенка у нас только амулет просила…

Они крупными шагами пересекли зал и сгрудились около пьедестала.

– Забей ты на бабенку! Найди какую-нибудь палку, – ответил Энди, – проверим, не ловушка ли это. А если сигналка, пока копы приедут и сюда доберутся – мы уже будем в порту.

Я почувствовал нервное возбуждение! Мне бы прикинуться одним из наборов древних железок, но очертания уж больно разные.

Я решил протиснуться между двумя из них вглубь ниши. Сердце мое бешено колотилось от всего увиденного, и тут… Йети задери этих декораторов: тяжелая латная перчатка соскочила, задетая мной, и с адским грохотом упала на пол, а я успел юркнуть внутрь.

Чуда не случилось, и они меня заметили.

– Там кто-то есть! – крикнул гнусавый. – Шухер!

Я выхватил «Соер», пригнулся, прикрываясь полным доспехом, и выстрелил из-под его «руки» в темный силуэт, хорошо подсвеченный сиянием линзы. Энди, дико вскрикнув, повалился на мраморный пол, пачкая его кровью. Гундосый резво скрылся за пьедесталом, молчун кинулся к выходу, без разбора паля в мою сторону. Видимо, он меня даже не увидел. Однако от этого было не легче.