Шрифт:
Закладка:
Когда Елена ушла, Ребров молча посидел, потом крепко потёр лицо ладонями, вздохнул…
– Тут серьёзные дела, да еще эта катавасия с именинами.
Володя слушал серьёзно.
– Слушай-слушай… Полковник приезжал, говорит: где-то идёт утечка информации, может быть, и у вас. Сверху сообщили. Я выпучил глаза: не может быть! Потом слегка осёкся – вспомнил про новенькую. Он мне: знаю, о ком ты хочешь сказать, да мы вперёд тебя… тут на нас и наорали – человек на десять рядов проверенный, это вы там у себя бардак развели!
Может, и правда мы расслабились? – Подполковник поглядел в окно. – И жара эта, будь неладна… Словом, с завтрашнего дня – особый режим: приходим, переодеваемся. Рабочая одежда постоянно здесь. Условия позволяют, места достаточно. И вообще – построже!
Всё! – хлопнул Ребров ладонью по столу. – Тоже свободен. Никому – ни гу-гу. Завтра с утра планёрка будет…
Володя шел к себе на квартиру безо всяких определённых мыслей и чувств. Он уже малость привык к тому, что начальство всегда кричит, дёргает людей – на то, оно, видимо, и начальство… Ну, какие у них, к чёрту, шпионы? Вспомнив Евстрахина, он даже рассмеялся.
Вошел к себе в комнату, прилёг на узкий диванчик у стены. Время было ни то ни сё, ни день, ни вечер – пять часов. До ужина можно полежать, подумать. Елена… Да, какая-то она не такая… Он даже не знает, о чем говорить с ней. И она это чувствует – но смотрит на него по-доброму, совсем не свысока! И ему сразу легко, свободно, спокойно. А прочитать настоящие, серьёзные, умные книги – он еще успеет. Елена… Володя уже знал, что он хорош собой – да и не дурак, в конце концов! Так что соперников, здесь по крайней мере, у него нет. Правда, он совсем ничего не знает о ней… Ему приходят письма – от матери. А ей? Ничего пока неизвестно.
Так, размышляя, Володя и не заметил, как уснул. Когда проснулся, было уже темно. Посмотрел на часы – девять, на ужин идти поздно. Встал, размялся, поел, что было, запил просто водой, чтоб не возиться с чайником. Вышел во двор, постоял. Пройтись по улице? Какой смысл? Ни знакомых, ни даже прохожих – никого нет. И всё чужое. Вернулся в дом – о, вот и почитать что есть. Хозяйская полка заставлена книгами, посмотрел – есть и на русском языке. Вытянул одну: И.А.Бунин. Кто такой?.. Полистал, дореволюционный шрифт с ятями непривычен, но ничего, читать можно.
Через несколько минут Володя втянулся в чтение, ушел в другой, неведомый мир. В жизни он уже сталкивался с тем, что люди на словах-то уважительно относятся к литературе, но не читают ничего, особенно стихи. Его друзья, знакомые, обычно пропускают описания природы, всякие рассуждения, торопясь узнать: дальше-то что, и чем закончится. И он упрямо читал всё подряд, стараясь постигнуть мысли автора, и понять, зачем все эти описания, которых так много… И картина стала вырисовываться вся, полностью. Вроде, небольшой рассказ – а столько чувств, и столько мыслей – целый мир!
Перелистнул страницы, нашел стихотворения – еще интереснее: несколько строк, и словно сам всё увидел и почувствовал. Как будто жизнь прожил – всего за полчаса. Да, наверное, такое чтение – это и есть образование, которое люди путают со специальными знаниями…
Утром командир сообщил всем о новом порядке службы. Выслушали молча: приказ есть приказ. Через день-другой втянулись в каждодневное раздевание – переодевание, и работа пошла своим чередом. Впереди, однако, поджидала совсем неожиданная каверза… Вид у подполковника Реброва, когда он объявлял подчинённым о новой, поставленной перед ними задаче, был слегка растерянный – и озадаченный.
– Значит, так… Нам предстоит навести порядок в ближайшем от нас городке. Больше некому.
Майор Евстрахин округлил глаза:
– Улицы, что ли, подметать будем?..
Ребров махнул рукой:
– Да нет, дело хуже… В городе, понимаешь, долгое время немецкий гарнизон стоял, народ тем и жил, что немцев обслуживал – бордель даже есть, до сих пор действует!
Мужчины засмеялись.
– Ничего смешного – нам его закрыть приказано. Словом, так: сегодня вечером съездим, пройдёмся, разведаем обстановку. Одеться в штатское. Елена, конечно, свободна…
Поехали не вечером, а ближе к ночи, раньше ехать и смысла нет. Володе уже доводилось пару раз бывать в этом городе, только днём. Непривычная булыжная мостовая, в центре – мощеная булыжником площадь. Вокруг – дома из тёмного кирпича, еще более потемневшие от времени. Высокая тёмная церковь, через открытые двери видна только темнота… Заходил в магазин: продавцы вежливые, спокойные. По-русски, хоть и с акцентом, но говорят – и понимают всё. Кругом спокойствие, порядок и чистота. Но до чего же всё чужое!
Он приглядывался к девушкам – и они прямо-таки поразили своей непохожестью на всех, виденных ранее. Идёт блондинка, пышные волосы – думаешь увидеть румяные щеки, вздернутый носик – и всё наоборот : острое лицо, строгий нос, строгий вид…
Въехали на площадь, остановились в тени, вышли, огляделись.
– Та-а-а-к… Кажется, вот сюда двигаемся, произнёс Ребров.
Направились в узкую, слабо освещенную улицу, но где видны какие-то фигуры.
– Да не строем, не ширенгой идём – гуляем!..
Пошли помедленнее, как говорится, руки в брюки. Уже у входа в улицу перед ними появилась девушка в коротенькой юбочке, улыбнулась, произнесла что-то на непонятном языке – и крутнулась на месте. Юбочка вся разлетелась веером – а это и был веер – из бумажных ленточек. Под ленточками – ничего… Компания оторопело приостановилась.
– А-а-а, мальчики русские! – с акцентом воскликнула девица – и сделала манящий жест – длинными пальцами, длинными алыми ногтями…
Мужчины двинулись дальше, девица спокойно отошла к стене. Пока шли по улице, еще одна девица в таком же наряде вышла к ним из тени, и еще один такой же танец на месте они увидели, и еще… В самом конце улицы показалось двухэтажное здание, с ярко освещенными окнами второго этажа. И вдруг – в окнах появились… голые девицы! Бравые разведчики продвинулись ближе – девицы среагировали, переменили стойку : подняли колено одной ноги, сделали смешные рожицы – и высунули язык.
– Ну-ка, посмотрим, что тут за балаган, – подполковник Ребров подошел к дверям и громко постучал кулаком. Двери некоторое время не открывались – а потом вдруг разом распахнулись. Мужчины вошли внутрь – и который раз за этот вечер удивились – и даже поразились. Перед ними предстали строго
