Ага. Спасибо, братан, - добавляет слабым голосом и отдает мне трубку. — Серый сейчас продиктует адрес. Послушай. Меня что-то вырубает.

- Николь Николаевна, - произносит строго Никифоров. — Вам нужно подъехать в клинику «Чаровница» . Я сейчас позвоню им, договорюсь.

- Спасибо, - мяукаю в трубку.

И продиктовав адрес водителю, беру ладонь мужа в свои.

- Все будет хорошо, Маркуша, - называю старым детским именем. Глажу большие холеные пальцы. — Ты только говори со мной, ладно?

- А что говорить, - стонет Марк, прикрывая глаза.

- Не спи, слышишь, - умоляю тихонько. — Пожалуйста.

- Не сплю, - вздыхает муж. — НУ что тебе сказать, Николь. Я хочу жить с тобой до глубокой старости. Хочешь здесь в Москве, а хочешь домой вернемся. Детей родим парочку, или троих. Ну как захочешь.

- Обязательно, - прячу горькую усмешку. Вглядываюсь в бледное лицо Марка, отмечаю запавшие под глазами тени. - Тебе очень больно?

Ага, но я терплю, - выдыхает он. - Куда деваться?

«Все ясно болевой шок», - усмехаясь квалифицирую слова Сарматова и снова лезу в свой бездонный чувал. Кажется, гдето было сильное обезболивающее. Хоть бы в этой сумке!

На дне внутреннего кармана нахожу заветный шприц с анаболиком. Лекарство хорошее.

Как же я сразу не догадалась. Быстро разорвав упаковку, вкалываю иглу в мускулистое предплечье мужа:

- БОЛЬНО, - стонет Марк. - Ты меня совсем не любишь.

Отвернувшись, смаргиваю слезы

Не любишь Господи, какой дурак!

Да я тебя, Сарматов, всю жизнь люблю. С пяти лет. одного тебя! И жить с тобой хочу и детей с тобой готова растить. Только я тебе не нужна. Ты меня даже не замечаешь.

Относишься как к кукле. А это я вынести не смогу. Лучше жить одной, чем с тобой. Правда!

Глава 27

- Я с тобой развожусь, - твердит Николь как заведенная. Мне иногда кажется, эта девочка родилась только для того, чтобы трепать мне нервы.

- Да знаю я, только ленивый не позвонил, - отмахиваюсь небрежно. А у самого на душе кошки скребут. Просил же дать шанс нам обоим. Все равно нам друг от друга не деться.

А может, ну его? Пусть разведется и попробует жить сама без оглядки на Сарматовых.

«Ты с ума сошел? — останавливаю собственные обидки. — Она же и дня не проживет. Ее кто-нибудь грохнет или окрутит. Дело даже не в бабках, отмахаемся. Дело в самой Николь.

Иногда мне кажется, что она так и ждет окрика. Остановите меня, пожалуйста! Ну хоть кто-нибудь. Глупое детское поведение. А я уже думал, что мы переросли подростковый возраст и юношеский максимализм.

Может, дать ей развод? Не вмешиваться в дурацкую суету, наведенную женой, и посмотреть чем дело кончится.

Ну разведемся, дальше что?

У нас и так брачный договор, где каждый шнурок и каждый фантик расписаны в длинном перечне барахла и прочих активов. Учтено все. У каждого своя доля. Так почему бы не отпустить.

Не могу! Даже помыслить не могу.

И хоть меня отговаривали от этого брака, я все равно просунул голову в петлю и до сих пор не желаю ее вынимать оттуда. И сам не живу, и Николь не даю. Хотя, кто знает, может у нее в личном плане все хорошо.

Был же Филипок, а может и до него кто-нибудь.

В кармане тренькает сотовый. Отвлекаюсь на эсэмэску.

«Марк Алексеевич, - пишет мне наш адвокат Анна Викторовна. - Тут моего приятеля наняла Николь Николаевна. Что будем делать?»

Хороший вопрос!

- С девочками переписываешься? - недовольно косится на экран Николь. И я еле сдерживаюсь, чтобы не заорать. Детский сад «Красные панамки», блин!

- А? Это другое, - отмахиваюсь я и тут же слышу явный звук пролетающих мимо пуль.

Одна из них чиркает по стеклу. Приехали, называется!

Не задумываясь хватаю Николь и валю на пол, а сам, упав сверху, прижимаю девчонку к себе и неожиданно понимаю, что не могу ее потерять. Моя она. С того самого момента, как ‘обвила мою шею маленькими ручками и покорно уткнулась носом куда-то в ключицу. Моя!

Помню, как задыхаясь, бежал с ней по длинному коридору, потом вниз по лестнице и сам был готов разреветься. Ничего не видел кроме широкой спины Джо и ничего не слышал кроме дыхания и всхлипов Николь.

Моя она. Тут против себя не попрешь.

Жена тихо лежит подо мной, вцепившись пальцами в предплечья. Молчит, не дергается Лишь дышит порывисто. Как лошадка!

- Мы выберемся, - шепчу, надеясь только на чудо. Покрепче прижимаю Николь к себе и закрываю всем телом. Я просто обязан ее сберечь. Потом подумаю, что происходит и какого хера на нас покушаются. Девяностые уже прошли. Мы схоронили погибшим и никому не мстим. Не потому, что такие добрые и мирные суслики. Нет! За Восемнадцать лет нам так и не удалось выйти на след заказчиков.

БЛИН. А если это они решили расправиться с нами? Или нас коснулось по ошибке? Тачка Чогорова. А Лорин отец много кому насолил по жизни. Скорее всего, нам прилетело случайно. Такая карма у нас, что поделать?

Плечо опаляет от дикого жжения. А потом в глазах темнеет от резкой всепоглощающей боли.

Фак!

Стиснув зубы, прикрываю веки. Только бы не заметила Николь. Теплая кровь струится по плечу, впитывается в свитер от Армани. Рукав тяжелеет, а меня ведет от навалившейся слабости.

Потом, уже в другой тачке, присланной Чогоровым Николь лихорадочно латает мне плечо. Маленькие пальчики умело останавливают кровь, бинтуют рану. А потом что-то твердое прислоняют сверху и снова бинтуют.

- Сережа, - звонит она Никифорову и у меня темнеет в глазах.

Сережа, твою мать! Какой на фиг Сережа?

Внутри все закипает от ревности. Нашла другана, блин.

— Дай мне трубку, - приказываю слабо. И даже не надеюсь на нормальную реакцию.

Николь взволнована, руки дрожат. Тут и до истерики недалеко. Вот только ее сейчас и не хватало. Но жена отдает мне трубку. А меня немного попускает. Никифоров — свой чувак.

Поможет обязательно.

«Клиника пластической хирургии «Чаровница»,- заявляет Николь водителю.

Прикольно, твою ж мать! Но послушно выбираюсь из машины и обалдело смотрю на вывеску.

Чаровница, жеваный крот.

Николь по-хозяйски накидывает мне на плечи мою многострадальную куртку. А потом решительно укладывает ладонь мне на спину, поплотнее вжимая твердый предмет под лопатку.

«Айфон там, что ли?» - усмехаюсь про себя.

Правая рука