«Ну вот и кончился весь Откин суженый», – промелькнула мысль, и я тут же выкинула ее из головы. А вот когда вернулась в кухню, то услышала от стряпухи:

– Солонина кончилась. Новенькая, как тебя там… – Она нахмурилась, вспоминая мое имя. Но не успела я подсказать, как эта дородная женщина с раскрасневшимся от пара лицом произнесла, чуть протянув последнюю букву имени: – Тиги-и-и, принеси из кадки. Она в сарае стоит, что рядом с конюшней. Ключ от двери вот. – И она отцепила тот от внушительной связки, что болталась у нее на поясе. – Да… корзина там же, в сарае, на бочке должна стоять. До половины наложи, и хватит.

Выдав распоряжение, кухарка тут же вернулась к чугункам и котелкам, в которых все кипело, скворчало, исходило столь насыщенным ароматом, который в таких концентрациях аппетит скорее не возбуждал, а напрочь отбивал.

Я, ни о чем не подозревая, пошла во двор, и, когда поравнялась со стеной конюшни, ко мне из тени навстречу шагнул погонщик, сцапав и прижав к бревенчатому срубу со словами:

– А вот ты и попалась!

У меня от этой фразы сердце в пятки ушло. А второй была мысль: куда бежать и где, если что, прятать тело законника? Второй раз в кандалы и на рудники не хотелось. И только в следующий миг, когда мужик на меня навалился, я поняла, что меня не пытаются арестовать, а пристают.

Погонщик меж тем (а это был именно один из магов) попытался меня поцеловать. Но я увернулась, и мужские губы мазнули воздух.

Тип натурально обиделся:

– Мы же договорились. Ты три сребра взяла и сказала ждать тебя у конюшни.

– Вы обознались, – как можно более холодно произнесла я, поняв, что веселая ночка на сеновале со второй подавальщицей была по обоюдному финансовому согласию сторон. Просто я очутилась не в том месте не в то время.

Маг чуть отстранился, впрочем, не выпуская меня. Хватка у него была железной, несмотря на весь хмель. Погонщик разглядел меня и вынес вердикт:

– А ты даже лучше той… И у тебя такой тонкий аромат… – Он чуть качнулся вперед и втянул носом воздух рядом с моим виском.

Я насторожилась. Дьяр, помнится, тоже мои волосы нюхал, когда мы под деревом ночевали. Неужели это какой-то ритуал у здешних магов? Впрочем, времени размышлять над этим не было. Надо было как-то отвлечь погонщика от мыслей исключительно горизонтального характера. Ну я и ляпнула первое, что пришло в голову.

– Это запах сосисок. Нравится? Я могу вам их жареных принести. Сейчас сбегаю.

Увы, если бы все было так просто.

– Красотка, слушай, я щедр… мои намеренья чудесны, а сеновал недалеко…

И он налег на меня. А я поняла: несмотря на кажущуюся относительную трезвость, погонщик изрядно перебрал. Его зрачок был расширен, выдавая возбуждение. Да и все черты тонкого, породистого лица были лишь обманчиво расслаблены.

Запоздало пришло понимание: аристократ, чтоб его. И, судя по всему, он из той породы спесивцев, которые не привыкли к решительным отказам. И если я сейчас дам резкий отпор, то могу его спровоцировать. И он вполне от уговоров может перейти к решительным действиям.

По спине пробежала капля холодного пота. Я испугалась. Того, что могло сейчас случиться. Но больше – того, что я не смогу этому сопротивляться. Что страх парализует меня, скует тело и я просто буду не в силах пошевелиться, замру истуканом.

Казалось, от паники меня отделяла тонкая грань. И я вот-вот ее перешагну. И как только пьяный это поймет, увидит в моих глазах оторопь жертвы, инстинкты возьмут верх над воспитанием. И меня банально изнасилуют.

Стиснула зубы и усилием воли загнала все чувства поглубже. Я. Не буду. Жертвой. Чего бы мне это ни стоило. Я буду сражаться. Но физически мне его не одолеть, значит, нужно найти другой способ.

Все это пронеслось в моей голове за долю секунды. А потом я начала действовать. Увы, перцового баллончика под рукой не было, как и электрошокера. А вот злости – хоть отбавляй.

– Значит, щедрый… – протянула я тем особым стервозным тоном, который дает мужчине понять лучше всяких слов: женщина продается. Но дорого.

– Очень. – Почувствовав, что он контролирует ситуацию, погонщик ослабил хватку и похабно улыбнулся.

– И насколько это очень? – продолжила я, отыгрывая роль холодной и расчётливой девы. А еще украдкой осматривала противника.

Расстёгнутый мундир, под которым – распахнутая рубашка. На голой широкой груди на шнурке висел, отбрасывая странные голубоватые (это по ночной темноте-то!) блики, кристалл. Его аномальное свечение наводило на мысли о магической сути побрякушки.

Так. Главное, чтобы это был не какой-нибудь охранный или читающий мысли амулет.

Хотя, судя по развитой мускулатуре этого мужского образчика, он и без всяких артефактов должен быть неплохим бойцом. Что для меня сейчас ну совсем не хорошо.

– Пять сребров тебя устроит, красавица? – с этими словами меня окончательно отпустили. Правда, руки погонщика тут же уперлись в стены с обеих сторон от меня: вроде как я и свободна, но и не очень.

– Пять – устроит. – Чуть вздернув подбородок, я с вызовом посмотрела на него и присовокупила: – Только не сребров. А золотых.

Да, я шла по тонкому льду, дерзила. Играя роль продажной девки, ведя понятный для аристократа диалог, тем усыпляла бдительность погонщика.

Ответом мне стал выразительный свист. Я на это лишь иронично изогнула бровь. Хотя внутри меня вели бой страх и злость. Но внешне я старалась быть невозмутима. Мой противник должен видеть лишь голую практичность. Ничего личного, только бизнес – именно такая прагматичность должна стать для него ушатом холодной воды, которая отрезвит. Не даст перешагнуть через законы и уголовный, и совести.

– Столько элитные столичные куртизанки просят за целую ночь, – протянул он, отняв одну руку от стены и запустив ее в карман штанов, откуда спустя пару секунд выудил кошель. – Посмотрим, стоишь ли ты этих денег…

И я поняла: цена не отрезвила. Жаль. Придется действовать по второму плану.

И я, дождавшись, когда погонщик отведет на минуту от меня взгляд и уберет вторую руку, чтобы развязать горловину кошеля, чуть пригнувшись, нырнула вбок. И, не оглядываясь, что есть духу помчала вдоль стены конюшни.

В спринтерском беге шансы догнать и удрать у девушки и хмельного военного должны были быть равны. Это я так думала. Вот только рывок за косы назад, отозвавшийся резкой болью в затылке, едва не повалил меня на спину.

Я крутанулась вокруг своей оси, чудом удержав равновесие, и оказалась лицом к животу погонщика. Места для замаха рукой не было. Слишком близко я очутилась к противнику. Не знаю, как поступила бы на моем месте настоящая Тигиан Уикроу, аристократка, невинная девица и тонкая натура. Я же по духу не была ни первой, ни второй, ни третьей.

Посему поступила в лучших традициях влюбленной женщины. Ну, той, которая хочет взаимности своим чувствам, но на главный вопрос – любит ли ее избранник – боится услышать «нет». Потому перед тем, как нежно задать его, предпочитает подстраховаться и для начала взять, так сказать, мужские яйца в свою руку.