Поездка в город — то, чего я долгое время ждала и то, на что не смела надеяться. У ворот дома нас ждет машина с затонированными стеклами. За рулем водитель.

Я впервые вижу кого-то из прислуги Виктора, но он предсказуемо исключает для меня возможность заговорить с подчиненным, открывая дверь и побуждая меня сесть на заднее сидение.

На миг мы с водителем пересекаемся взглядами в зеркале заднего вида. Наверняка ему интересно, что это за странная женщина, которую прячет в особняке хозяин.

«Но он ведь нормальный», — мелькает в моем сознании, не один из этих зверей из клуба.

Виктор тем временем закидывает руку мне на плечо.

— Лика, моя троюродная племянница, — говорит он, вальяжно разваливаясь на сидении. — Очень робкая. Из далекой деревни. Не представляешь у каких скотов мне пришлось ее забрать.

Выдыхаю. Так вот какая у меня легенда.

— Решил, что такая девушка достойна лучшей жизни.

Удивительно, но Виктор почти не соврал.

Я стараюсь аккуратно поглядывать в окно. Может, догадаюсь благодаря этому, где мы. Стекла затонированы. Кругом только лес и дорога.

Потом мы приезжаем в частную больницу, расположенную за городом. Ну да. А на что еще я рассчитывала?

Виктор выходит из машины и галантно подает мне руку.

Мне нравится то, что он старается выглядеть джентльменом. Но все остальное смущает. Неужели он притащил меня к гинекологу, чтобы выяснить вопросы на счет будущих детей? Мы ведь даже не пара.

Пока мы сдаем верхнюю одежду, я усиленно обдумываю как объяснить Виктору то, что я не готова думать о семье с ним. О настоящей. С детьми.

Кто-нибудь, кто знает о клубе сказал бы, что я потеряла совесть. У меня сейчас есть все, о чем могла бы мечтать игрушка вроде меня. Но ведь это они там были по-настоящему сумасшедшими, а не я здесь теперь.

В клинике все происходит быстро и максимально комфортно. Здесь красивая мебель, улыбчивый персонал.

У меня набирают кровь, потом оставляют дожидаться врача в очень уютной рекреации, больше напоминающей фойе отеля.

Виктор не отходит от меня ни на шаг.

Это начинает смущать, когда нас приглашает гинеколог. Хозяин же не будет присутствовать при осмотре? Конечно, он уже видел меня голой, но вот это перебор.

Доктор задает вопросы, и я сбиваюсь. Меня отвлекает присутствие Виктора. К тому же, я очень долго не разговаривала с обычными людьми. Я борюсь с желанием рассказать все как есть: о том, в какую передрягу я влипла.

Но мой хозяин бдит.

— Половая жизнь с… — рука врача замирает над клавиатурой.

— Восемнадцати.

Виктор кашляет. Ах да, я же по документам, которые он подделал, еще несовершеннолетняя.

— Семнадцати, то есть. Год назад.

Поправляю за ухом прядь и чувствую, как щеки пылают. Я должна буду озвучить самое неприятное: что со мной сделали. Потому что похоже о том, кто я такая Виктор медиков не предупреждал.

Когда доктор заканчивает с расспросами, мой спутник хватает гинеколога за рукав и отводит в сторону.

До меня долетают обрывки фраз: …племянница… не представляете из какого притона забрал… что заставляли делать… привез решить проблему….

Доктор оборачивается и с сочувствием смотрит на меня.

— Проходи на кресло, — говорит она. — Сейчас все сделаем.

Я скрываюсь за ширмой, впервые, наверное, так ясно ощущая благодарность к Виктору и слышу, как хлопает дверь, когда раздеваюсь.

Он ушел.

От этого становится разом легко и приятно. Даже предстоящий осмотр не вызывает привычного омерзения, когда я устраиваюсь на кресле.

Гинеколог подходит ко мне и надевает перчатки. Я думаю о том, что могла бы сейчас все рассказать доктору, попросить помощи.

Но именно в этот момент понимаю, что не буду делать так.

Виктор решил меня проверить. Но сейчас я заинтересована не в его благосклонности, не в подарках. Я понимаю, что этот человек желает мне добра, он меня защитит.

А уж что я буду давать ему взамен — только мое решение. Может, его нужно просто примирить с той трагедией, которую он так и не пережил? И тогда Виктору не понадобится молодая жена? Может, тогда он меня отпустит?

Я морщусь, когда врач приступает к процедурам, но все проходит довольно быстро.

Отпуская меня, она выписывает рецепт на противозачаточные.

— Это… — я холодными пальцами касаюсь бумаги.

— В вашем возрасте еще рано беременеть, — говорит она.

— Но разве…

— А вы семью планируете?

И тут открывается дверь. Я смотрю на Виктора и понимаю, что он ничего про деторождение не говорил. Может, именно потому, что представил меня всем вокруг своей племянницей.

Он садится рядом и по-свойски кладет мне руку на плечо.

— Ну что? — спрашивает Виктор у доктора в то время пока принтер распечатывает результаты анализов.

— Ваша племянница здорова, — радостно поясняет врач. — Очень хорошо, что те условия, о которых вы говорили, почти не сказались на ней.

Следом мы молча покидаем кабинет гинеколога.

— Судя по всему, — говорит Виктор, помогая мне надеть пальто, — ты так и не наделала глупостей.

Я поправляю перед зеркалом шарф, который он только что накинул мне на шею и раздумываю о том, не называется ли это все Стокгольмским синдромом.

Я мечтала хотя бы раз оказаться за пределами клетки. Вдохнуть воздух свободы. Но я от этого шанса отказалась. Потому что… благодарна?

Встряхиваю головой.

— Почему глупостей? — делаю шаг к выходу.

В чем-то он прав. Еще рано. Сначала мне нужно обзавестись надежными гарантиями, что, выбравшись из клетки, я не погибну и сумею спасти сестру.

— Ты же сам сказал, что рядом с тобой лучше.

Виктор подхватывает мой локоть.

— Да. А еще я сказал, что за каждый твой шаг навстречу я буду делать что-то приятное для тебя, — он открывает передо мной дверь машины. — Я очень рад, Анжелика, что мы решили вопрос со здоровьем и что ты меня послушалась, поэтому мы едем в ресторан.