граф Дерби лорда Эдварда Стэнли, который давно выдвинулся на первый план не только и не столько благодаря родственным отношениям с главой консерваторов. Однако лидер партии считал его слишком большим доктринёром, которому не хватает гибкости. Дизраэли с его склонностью к политическому оппортунизму более устраивал и как заместитель, и как возможный преемник.

В конце 1865 года Палмерстон всё же опроверг слухи о своём бессмертии и умер. Его сменил на посту главы кабинета старый лорд Джон Рассел, за которым всё отчётливее вырисовывалась фигура нового лидера либералов Гладстона. Неожиданно страна пришла в волнение с требованием реформы избирательного закона. Агитация и возбуждение почти достигали 1832 года. Прошли митинги в Гайд-парке, во время которых погиб один человек, многие были ранены.

С необходимостью реформы были согласны обе партии. Вопрос был в том, насколько широкой она должна быть и кого поддержат новые избиратели. Ещё в 1858 году тори предлагали установить избирательный ценз в 10 фунтов налогов в год для арендаторов земли или домов. Это предложение они вспомнили в 1866 году. Либералы в палате заявили, что семь фунтов — это естественный предел политических прав человека. «Те люди, о которых тут так с презрением говорят, — восклицал в палате Гладстон, — наши братья, такие же христиане, как мы, плоть и кровь наша». Один из консерваторов с иронией спросил, почему же наша кровь и плоть простирается только до семи фунтов арендной платы[107]. Споры вокруг реформы вызвали раскол в правящей партии. Её покинули виги старого образца, которые находили меру опасной и даже революционной и радикалы, которые были убеждены, что она недостаточна и носит паллиативный характер. Этим воспользовались лидеры консерваторов и 26 июня 1866 года провалили правительственный проект, объединившись с недовольными в правящей партии. Спустя два дня королева в третий раз попросила Дерби сформировать правительство.

Хотя графу тогда было не так уж много лет — всего 67, многие занимали пост премьер-министра и в более преклонном возрасте, он был болен и уже не желал хлопот, связанных с официальной должностью. Тем не менее, он согласился, не слишком понимая перспективы нового кабинета.

Вопрос о реформе по-прежнему будоражил общество. Сам Дерби, как уже говорилось, не слишком верил в её необходимость. Он примирился сходом вещей. Вскоре королева пригласила премьер-министра в свой личный замок Балморал и сказала, что раз этот вопрос волнует страну уже в течение тридцати лет, надо же как-нибудь его разрешить. Будет лучше, если это сделает консервативное министерство. Дерби согласился: «Почему бы не дать право голоса всем домохозяевам… с подобающими ограничениями времени и местопребывания?» Дизраэли сам давно вынашивал идеи привлечения низших классов на сторону консерваторов («демократический торизм» и «феодальный социализм»)[108].

Вдвоём им удалось убедить партию в необходимости пропустить акт о реформе. В то же время их идейные противники из оппозиции лишились своего оружия и не могли проголосовать против идеи, которую они сами отстаивали всего месяц назад. В ходе долгих и странных переговоров с лидерами вигов, описание которых заняло бы здесь слишком много места, были завербованы сторонники и из числа либералов. Перед голосованием Дерби советовал Дизраэли: «Нам не надо рассматривать принятие некоторых резолюций [по этому закону. — И.М.; С.Ф.] смыслом жизни. Если же мы потерпим поражение в некоторых принципиальных положениях, у нас будет определённый выход — обращение к стране [то есть досрочные всеобщие выборы в парламент. — И.М.; С.Ф.]». В 1867 году новый Билль о реформе прошёл палату общин большинством в 21 голос и без особых проблем был одобрен палатой лордов и королевой. Дерби был удовлетворен итогами работы своего правительства и Дизраэли, который стоял в центре всего этого: «Разве вы не видите, в какое замешательство мы привели вигов?», хотя и признавал, что эта мера — «прыжок в неизвестное». По его мнению, эта реформа означала вымирание консервативной партии и настоящих вигов[109]. Он счёл свою миссию выполненной. Партия была хорошо организована. У неё был умный и авторитетный лидер. Власть можно было сдать спокойно и без потрясений.

Дизраэли совершенно искренне умолял своего патрона остаться на посту премьер-министра хотя бы номинально, уверяя, что будет выполнять всю черновую работу, но Дерби решил уйти. Он писал своему заместителю, что состояние здоровья не позволит ему исполнять обязанности, он намерен в начале 1868 года вручить королеве прошение об отставке и посоветовать ей назначить премьер-министром Дизраэли. Он обещал своему преемнику, что будет оказывать ему всяческую поддержку и после отставки. 25 февраля 1868 года лорд Дерби вручил королеве прошение об отставке и сдал дела. В письме Дизраэли он информировал его об этом и добавлял: «Я не могу сообщить Вам этого без того, что бы не отметить в то же время с благодарностью Вашего честного и сердечного сотрудничества как в тяжёлые, так и в счастливые минуты этого долгого периода». Дизраэли был приглашён в королевский замок в Осборн и поцеловал руку королевы в качестве премьер-министра. Лорд Дерби поздравил его первым: «Вы честно и с достоинством достигли высшей ступени политической лестницы. Искренне желаю Вам долго сохранять это положение»[110].

Оставшиеся годы лорд Дерби всегда оказывал поддержку своему преемнику. Новый премьер-министр неизменно относился к нему с почтением и запрашивал его мнение по многим вопросам. Он всегда обращался к нему «мой шеф». Отношения Дерби с королевой были ровные и хорошие, за исключением периода борьбы с «хлебными законами». Виктория с неизменным уважением относилась к своему министру, иногда подчёркивая это. Она ценила его опыт, умение находить компромиссы и сдерживать экстремизм слева и справа.

После отставки граф Дерби некоторое время жил на своей вилле Сент-Джонс, где его и посетила Виктория (редкая честь!) и пожаловалась на гадкое поведение мистера Гладстона, в особенности в том, что касалось его позиции по церковному вопросу в Ирландии. Этот же вопрос затронул и его сын лорд Стэнли, но Дерби попросил меньше докучать ему политическими делами[111]. Время от времени возникали слухи о его смерти и один раз в Ливерпуле даже приспустили в знак траура флаг на ратуше. Однако старый аристократ боролся за жизнь с присущей ему стойкостью. Последние страницы его жизни, как пишет один из биографов, были историей тихого угасания пока он не отошёл в иной мир субботним утром 23 октября 1869 года.

Лорд Дерби был, безусловно, неординарной личностью. Многие его заслуги ныне забыты. Между тем многие меры не были приняты без его пассивного или активного содействия. Его старый товарищ Дизраэли дал лорду Дерби краткую, но ёмкую характеристику: «Он