Шрифт:
Закладка:
— Но как ты себе представляешь это? — спросила я.
— Скажешь, что у тебя дополнительная смена, — ответил он, заворачивая в темный переулок вблизи нашего дома. — Ты приедешь в кафе, и мы сбежим от всех…
— Дурацкая идея, — восхищенно произнесла я.
— Крис…
— Нет.
— Крис…
— Не-е-ет!
— Кри-и-ис…
Меня нагло сгреб в объятия медведь Архипушка, когда машина остановилась. Мои губы снова принялись истязать его губы. Он думает уговорить меня таким путем? Ну… Может быть, и получится… Только еще бы… И еще…
— Я тебя люблю, — шептал он мне, целуя мои дрожащие от волнения ресницы. — Люблю… Девочка моя.
От его слов сердце билось в груди как сумасшедшее. Словно и не было этой разлуки между нами. Я все еще любима им, он тосковал по мне не меньше, чем я, чувствую.
— Я…тебя тоже люблю, — прошептала я в ответ, и получила еще один нежный, полный чувственности и любви поцелуй.
— Ты согласна?
— Ты уверен, что нас не поймают? — спросила я взволнованно, все еще оставаясь в его сладком плену.
— Не поймают, — ответил Архип. — Мы будем очень осторожными. И сделаем это лишь раз.
— Да, только раз.
— Хочешь на ту гору, где мы с тобой впервые целовались? — спросил он.
— Ты помнишь?
— Конечно, помню, ты что, — улыбнулся он. — Пикник там устроим.
— Давай, — улыбнулась я. — Только… Прошу, не проси меня так рисковать еще раз.
— Не попрошу, — ответил со всей серьезностью Архип. — Но если я не встречусь с тобой, то просто умру.
27
Мы договорились о времени и Архип вызвал мне такси. Да, я проеду на нем всего несколько домов, но для Владимира и Динки мое возвращение со смены в кафе должно быть выглядеть самым обычным, а обычно меня привозит именно машина с шашечками.
Мы нежно простились и я пересела в такси.
Уже открывая ключом дверь думала о том, что никак не могу побороть дурацкую улыбку на губах. Жить друг без друга нам стало нереально. Дышать тяжело друг без друга, словно когда мы расстаемся нас лишают воздуха. Все переплелось еще сильнее…
Я полагала, что время лечит все, и любовь тоже, и Архип успокоится вдали от меня, вернется к Динке, сделает то, чего от него так настойчиво требовали родители, и забудет меня, перестанет тешить себя несбыточными мечтами о том, что за стенами школы у нас есть будущее. Нет, конечно же. И после школы никто нам не даст быть вместе, и удивительно, что Архип этого не понимает. Скорее, понимает, но не хочется с этим соглашаться и мириться. Как с женитьбой на Динке. Уж сколько раз о том шел разговор, а он стоит на своем и не прогибается: не женюсь, и все тут.
Я даже по тихому гордилась им. Мой мальчик имеет железный характер, так рано повзрослел, как и я, научился ценить каждый миг, проведенный рядом с близкими — ведь просто побыть рядом, провести вместе вечер, целоваться вдоволь, да просто уснуть вместе на одной кровати, дано далеко не всем.
Раньше я никогда не задумывалась об этом, но теперь, когда я лишена таких простых, казалось бы, но необходимо важных вещей, волей-неволей задумаешься о том, что действительно важно. В то время, как мои сверстники бегают по кафе-кино, влюбляются-расстаются, ссорятся-мирятся, воюют из-за всякой чуши со своими родителями и обсуждают, как им удобнее спрятать шпаргалки на экзаменах, что неминуемо приближались с каждой неделей, я боролась за свою свободу, право голоса и решала непосильные задачи: как не любить того, кого любишь; как оттолкнуть того, кого сама желаешь целовать; как заблокировать в соцсети любимого мальчика; как смотреть спокойно, когда он целовал другую, чтобы вас не рассекретить; как отказать в свидании ему, если и самой жутко хочется рискнуть и пойти.
Я ощущала себя среди одноклассников некой старушкой, у которой проблем вагон и маленькая тележка, а у всех остальных в сравнении с моими проблемами — просто детские шалости и блажь, юношеский максимализм. Возможно, так кажется каждому человеку, ведь у соседей всегда трава зеленее, но все же мне было очень трудно нести свою ношу, я вообще не была уверена, что я и Архип это все просто вывезем и не раскроем себя хотя бы до экзаменов. Главное, получить аттестат и обрести статус независимых, тогда манипулировать нами Владимиру и отцу Архипа будет куда труднее. Только времени все-таки еще много…
Осторожно пробралась к себе в комнату, не став ужинать. Быстро приняла душ, переоделась в пижаму и улеглась в кровать. Погасила ночник, свернулась калачиком, обняла соседнюю подушку, представляя, что это Архип, и попыталась уснуть.
Когда-то давно мы с ним лежали вот так, вместе, на моей кровати. Хоть нас потом и поймал отчим и пригрозил мне снова монастырем, все равно эти чудесные минуты, что мы провели тут вдвоем, просто обнимаясь и держась за руки, снова вызвали улыбку на губах и теплое жжение в животе.
И от предвкушения свидания с ним тело тоже покалывало и волновало. Только бы никто нас не поймал… Но кто бы мог? Вряд ли хоть кто-то поймет так скоро наш обман. К тому же, повторять мы это в самом деле не намерены. Так, просто небольшая пауза, чтобы надышаться друг другом перед очередным длительным прыжком под воду друг без друга как без воздуха…
* * *
Утро начиналось как обычно. Мы собирались в школу. Еще вчера я запретила себе даже смотреть в сторону Архипа — потому что более чем уверена, что у меня горят глаза при виде него и в ожидании свидания. Уже сегодня вечером я должна буду наврать, что у меня дополнительная смена и не вернуться домой до ночи…
— О, ты гладишь? — задал очевидный вопрос Владимир, увидев меня в прачечной с утюгом в руках.
— Как видите, — показала я на утюг.
Моя школьная форма после стирки нуждалась теперь и в глажке.
— На-ка, — положил он на гладильную доску свою белоснежную рубашку, на которую я уставилась задумчиво. — Погладь-ка мне тоже.
Представляю, сколько она стоит. Не дай бог еще испорчу…
— Вы уверены? — подняла я глаза на него.
— Ну хоть что-нибудь ты умеешь делать? — спросил он. — По-моему, глажка рубашек не такая уж сложная задача.
— Ну… Я попробую, — неловко отозвалась я. Утюжить рубашки маминому мужу мне почему-то
