Шрифт:
Закладка:
Для Вашингтона поражение Германии явилось лишь значимым шагом на пути установления нового мирового порядка на основе проецирования американской экономической и военной мощи. Для этого Вашингтон намеревался и впредь развивать не только мощный торговый, но и военно-морской флот, способный обеспечить защиту морских сообщений. Отныне американская экономическая и военная сила лежала в основе планирования и реализации не только региональной (латиноамериканской), но и мировой политики. По контрасту страны Антанты, вынесшие на себе основную тяжесть борьбы, оказались в послевоенные годы в тяжелом, если не бедственном положении. По своей внешней задолженности США они были вынуждены рассчитываться в том числе инвестициями, вложенными в экономику, что ввергло экономику этих стран в затяжное кризисное состояние.
Тем не менее, несмотря на подавляющую экономическую и военную мощь США, Англия и Франция не собирались уступать США решающую роль в устройстве послевоенного режима международных отношений.
2.6 Экономические коллизии межвоенного периода
Экономические коллизии межвоенного периода были вызваны прежде всего несправедливым, как это расценивалось в стане побежденных стран, переформатированием международных, в том числе экономических, отношений, а также попыткой Запада как минимум экономически изолировать Советскую Россию. В первую очередь, это привело к бурному росту реваншистских настроений в Германии, во многом, предопределивших приход к власти нацистов во главе с Гитлером. Экономические противоречия между Англией, Францией и США, с одной стороны, и побежденной Германией – с другой, приобретал все более антагонистический характер. Этому способствовал ряд обстоятельств. Несмотря на поражение, Германия, благодаря своему развитию и ресурсам, оставалась потенциально самой сильной страной в Европе и не собиралась долгое время мириться с тем, что ее зависимое политическое положение не соответствовало реальной экономической силе, которой она обладала.
В числе обиженных, несмотря на то что формально она находилась в стане победителей, оказалась и Япония, которая по итогам Вашингтонской конференции (1920 г.) лишилась, в пользу США и Англии, многих важных экономических позиций, прежде всего возможности осваивать ресурсы Китая. Неудовлетворенность Японии неизбежно вела к обострению межимпериалистических противоречий с названными странами. В этих условиях Версальско-Вашингтонская система послевоенного устройства могла быть лишь временным закреплением передела мира в пользу держав-победительниц. Более того, не устранив старые противоречия, она породила новые.
Вместе с тем главное отличие обстановки после Первой мировой войны от той, что предшествовала ей, заключалась в том, что принципиально новому, советскому общественно-политическому устройству удалось закрепиться на одной шестой части земного шара. Западные державы если и могли примириться с этим фактом, то лишь по тактическим соображениям, не оставляя планов разгрома Советского Союза. Именно эта стратегическая цель объединила правящие круги капиталистических держав, не ослабляя при этом их взаимного соперничества в борьбе за ведущие позиции в мире.
В частности, Гитлер не собирался ограничиваться лишь пересмотром унизительных положений Версальского договора, его далеко идущим планом изначально был захват богатого ресурсами Советского Союза. В сознание немцам настойчиво внедрялась идея о том, что, в то время как им, представителям высшей расы, катастрофически не хватало земель для развития, на Востоке огромное, насыщенное ресурсами пространство незаслуженно занимали «недочеловеки», в основном славяне – поляки, русские, украинцы, белорусы[113], уделом которых должно быть лишь одно – служение высшей германской расе. Готовящаяся агрессия против Советского Союза должна была восстановить «историческую» справедливость. В книге «Моя борьба» Гитлер констатировал: «Мы, наконец, завершаем колониальную политику… и переходим к территориальной политике будущего. И если мы сегодня говорим о новых землях в Европе, то думаем в первую очередь только о России и подвластных ей окраинных государствах»[114]. Во «Второй книге», написанной им в 1928 г., отдельная глава также была посвящена «восточной политике», сущность которой в концентрированном виде была изложена Гитлером в разговоре со своими сподвижниками, незадолго до прихода последнего к власти: «Не только русские пограничные территории, но вся Россия должна быть расчленена на составные части. Эти компоненты являются естественной имперской территорией Германии»[115].
Часть военной и хозяйственной элиты Германии вначале настороженно относилась к экспансионистской политике Гитлера, опасаясь, что рано или поздно она должна была привести к конфликту с западными державами и, соответственно, к войне на два фронта, в которой Германия была обречена на поражение. Намного целесообразнее представлялось политико-дипломатическое давление на западные державы с тем, чтобы принудить их к территориальным и экономическим уступкам Германии в обмен на борьбу последней против «большевизма». Однако безболезненная аннексия Австрии, последовавший затем Мюнхенский договор, очевидная готовность Лондона и Парижа идти на уступки, лишь бы «канализировать» агрессию Германии против Советского Союза, привели к сплочению нацистской элиты вокруг личности вождя[116].
В целом внешнеполитическая и внешнеэкономическая стратегия, разработанная Гитлером, предполагала решение ряда последовательных задач. Во-первых, избавление Германии от военных ограничений Версальского договора, воссоздание ее военной мощи и возвращение территорий, утраченных по Версальскому мирному договору в 1919 г. Во-вторых, «собирание немецких земель» с образованием единого блока из ста миллионов немцев для проведения «истинно арийской политики в Европе», что означало превращение Германии в доминирующую державу Центральной Европы, в том числе за счет аннексии и нейтрализации таких государств, как Чехословакия и Польша. В-третьих, разгром и уничтожение Франции. В этом отношении, по удачному выражению, «планы Гитлера начинались там, где кончался Брест-Литовский мир»[117]. В-четвертых, завоевание «жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация», покорение европейской части СССР, затем – сокрушение Англии и захват ее колоний, что создавало надежные предпосылки для мирового господства «германо-арийской расы». Восточная Польша, Прибалтийские и балканские государства, а также Украина, Поволжье и Грузия должны были объединиться в зависимый от Германии «Восточный союз» «союз вспомогательных народов, не имеющих ни армии, ни собственной политики, ни собственной экономики»[118]. Примерно по такому же образцу планировалось создать «Западный союз», объединяющий Голландию, Фландрию и Северную Францию, и «Северный союз» – из Дании, Швеции и Норвегии», а в последующем и других европейских государств. «Время малых государств миновало, – заявлял Гитлер. – Больше не будет никакого нейтралитета. Нейтралы окажутся захваченными силовыми полями великих (держав. – Авт.). Их поглотят. Все это не произойдет сразу. Я буду шаг за шагом, но с железной последовательностью продвигаться вперед. <…> Без господства над Европой, – заключал Гитлер, – мы пропадем. Германия есть Европа»[119].
Свое видение европейского экономическою блока под гегемонией Германии Гитлер изложил следующим образом: «Народы, которые мы включим в нашу экономическую систему, должны соучаствовать в использовании естественных богатств осваиваемых восточных земель и
