— Понимаешь, организм у меня растущий, процесс роста еще не завершился, я готов хоть оленя съесть живого. Прямо сейчас. Эй вы, давайте мне сюда жаркое из туши оленины! — гаркаю я на всю столовую, и студенты шокировано глядят в мою сторону.

После метаморфозы с моим ростом и взрывом на экзамене никто не смеет перечить и задавать лишние вопросы.

— Скажи что-нибудь воодушевляющее, — говорю девчонке. Звучит издевательски.

— Ты про пирожки? — спрашивает неуверенно.

— А то! Про них, конечно.

— Мне нужно срочно поставить новую партию. Я как раз успею к моменту, как вы барин соизволите отобедать.

— По рукам! Кстати, пирожки у тебя, лучшие во всей округе. Что там в округе? Во всей Московской Руси.

Девушка подает нам два пирожка, а сама убегает на кухню. Мы же с князем топаем к столам, занимаем лучший, сгоняя с него малолетних студентов — первокурсников.

— Ты чего с ней заигрывал? — усмехается друг, она же тетка уже, и мужик у нее имеется.

— Мне нет до нее дела, — цежу сквозь зубы. Она — барышня моего врага, поэтому лучше держать ее близко, чтобы знать его планы, в случае чего.

— А зачем тебе столько еды? Ты и сейчас растешь? — смотрит с ужасом на мою изменившуюся фигуру.

— Нет. Я не расту больше. Достаточно и этого, — тычу себя пальцем в грудь. — Там, куда мы сегодня направляемся шибко голодно. Так что лучше с собой иметь воду и еду, чтобы не добавлять проблем местным.

— Если они хотят получить нашу помощь, то должны оказывать нам всяческую поддержку, кормить хотя бы и поить.

— Не всё так просто. Вот артефакт добудем для них, и возьмем после плату.

Уплетаю борщ, после расстегай и курник, запиваю пенным квасом.

— Ты действительно много ешь! — усмехается Оболенский.

— Что же, большому кораблю сегодня отправляться в большое плавание. Еда не помешает.

К нам направляется студент — доставщик с корзиной пирожков с рыжей бородкой. Когда он подходит чуть ближе, замечаю у него в бороде фиолетовые пряди волос.

Упс. Очередная жертва моего эксперимента.

Хочется надеяться, что еду он принес, не дотронувшись до нее.

Браток ставит корзину закрытую на наш стол и смотрит на меня исподлобья.

Глаза его сверкают молниями, и я не выдерживаю, хватаю парня за плечо, крепко сжимаю.

— Если ты чего добавил сюда, вернусь, не пощажу! — рычу в его сторону.

Смотрит на меня злобно.

— Я похож на дурака? Вся школа знает, что вы сегодня в поход выдвигаетесь. Кто же в дорогу будет пакостить своим? Я разве на гниду продажную похож?

Выдыхаю.

Хочу извиниться, но не пристало князю просить прощения у челяди. Понимаю, что сейчас раздражаю здесь многих своим высокомерием. Несмотря на то, что собрался сегодня совершить благородный поступок, найти воду и еду для народа.

На меня глядят десятки глаз, голодных до информации, и я знаю, что должен толкнуть речь. Прочищаю горло, сдержанно произношу:

— Я обязательно найду обратное зелье, чтобы исправить то, что случилось помимо моей воли, — показываю рукой на бороду доставщика.

Онотрицательно качает головой.

— Барин, не стоит извиняться, — треплет пальцами бороду, — я уже привык. Мы даже группу рыжебородых ребят собрали, копья метаем вместе. Фактически, ты подарил нам возможность дружить по интересам — по физическому недугу, — ухмыляется.

— Это хорошо, бросаю холодно. — Понижаю голос на пару тонов, говорю: — то, что по школе разговоры разговаривают на тему нашего похода — плохо. Лаврик узнает, никуда не пустит.

Рыжий приближается ко мне, тихо говорит:

— Лаврентий знает все, иначе не уехал бы сегодня в срочную поездку.

— Когда вернется?

— Через два дня.

— Странно… наш поход займет примерно столько же.

Что же получается, он специально нас отпускает, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Чтобы понять, на что мы годимся как мужи, маги и воины?

Но мы еще не совершеннолетние, нам по пятнадцать –семнадцать лет. И если с нашей головы упадет хоть один волос, пока мы находимся в стенах заведения учебного, волос на голове не видать Лаврику.

Понять не могу, то ли от большого ума он это делает, то ли от разгильдяйства. Или кто-то ему приказал, отпустить нас.

Тогда есть вероятность того, что мы в беде.

— Князь Оболенский, нам пора, — киваю и иду на выход. Друг едва поспевает за мной.

Едва выходим на улицу и вдыхаем свежей грудью свежий воздух, как я спрашиваю его.

— Что духи думают о нашем походе?

— Правда хочешь знать?

— Да.

— Нехорошее предчувствие у меня. Даже духов звать не нужно, чтобы понять, всё это какая-то подстава. Мы пойдем туда — не знаю куда, за тем-не знаю зачем, с теми, кого не знаем и не можем всецело доверять.

— Я… — не успеваю договорить, потому что рядом со мной мелькает красивая фигурка девушки. А мелькает потому, что девчонка шибко быстрая и кружится вокруг меня.

— Лиса, прекрати! — рычу я на Алису — оборотницу.

Резко останавливается впереди, прямо у моего носа.

Глаза цвета янтарь глядят в мои, сверкают каким-то нехорошим предвкушением. Немного раскосые, кошачьи и кокетливые.

Девушка в обтягивающем костюме из лайкры плотоядно улыбается и локоны рыжие теребит.

Соблазнительная вся из себя и хитрющая.

Пухлые губы смотрят призывно.

Но я не куплю на уловки Алисы, слишком долго ее знаю.

— Чего хочешь?

— Почему так грубо? Разве так с дочкой знатного боярина разговаривают?

— Говори уже, не крутиться, голова без тебя кругом идет.

— Знаю, что вы сегодня выдвигаетесь в поход. Тоже хочу. Я недавно боевое крещение прошла, новому приему научилась, мне бы испробовать на врагах.

— Ну не знаю! Девчонка в отряде — к беде.

Алиса распускает волосы и рыжие блестящие локоны падают на ее грудь. Она облизывает губы, и Оболенский не выдерживает.

— Бери ее, хуже не будет. Лиса в курятнике. Ну да, куда уж хуже!

— Ура! — выкрикивает и убегает от нас.

— Ты куда? — кричу ей вдогонку. Ну вот уже терки с ней начались, а мы даже еще в дорогу не вышли.

— За примочками! — кидает через плечо.

— Ты понял, о чем она? — спрашиваю у Оболенского. Мне нужен срочно перевод с женского языка на человеческий.

— Думаю, за