телепаясь, на землю садовую, покрытую сплошь листвою чёрною. И едва лишь они кубарем по земле покатилися, как рухнул дворец с шумом великим, и на месте, где он только что высился, чёрные вихри, ревя, лишь взвилися.

— Фу-у! — выдохнул из себя Буривой с облегчением огромным, — успели мы таки, Гонька! Сделали всё же дело доброе!

А тут и Леля к ним бежит вместе с Шариком тявкающим, держа на руках котика своего пищащего.

То-то радости им было, что наконец-таки приключения их позакончились!

А спустя ещё какое-то время разрушился мир этот навный до последнего своего камешка, и очутилась наша троица боевая в прежнем заброшенном замке.

Никого-то он собою более не пугал, потому что обыкновенным каменным зданием теперь стал.

Возвратились они в свой дом, в град Аркону белокаменную, и зажили с тех пор дружно и счастливо. Буривой женился вскоре на красавице Лелене, да и Гонивой себе супружницу выбрал по нраву, и настали в их державе, как и в прежние славные времена, мир прочный да добрый лад.

Раз меня на пир позвали.

Я пришёл. Мне живо дали

Чашу мёда. Чем не рай!

Мёд плескался через край…

Шибанул я того мёду.

Прямо уй!.. И всем в угоду

Я там славицы запел

Ради лада душ и тел.

Только взвар тот был с изъяном.

Стал я ярым, стал я пьяным.

Как почал я вдруг плясать,

И хулой язык чесать!

Я орал, скакал вприсядку,

И буянил… Непорядку

Дюже много стало там,

И в пиру настал бедлам.

Дале боле. Стал я драться.

Своеволил… Задираться

Принялся с гостями я,

Словно бык, или свинья.

Я ревел! Вовсю колбасил!

Другу Васе нос расквасил!

И хозяев дюжа рать

Не могла меня унять.

Цельный час я с ними бился.

Бился б дале. Но явился

Вдруг мальчонка там малой

С кучерявой головой.

На меня он зорко глянул.

Я аж в угол враз отпрянул.

И вдруг красным стал как рак,

Ибо он сказал: «Дурак!»

Да, дурак я. Дурачина!

Пьяна харя! Сволочина!

Я прощенья попросил,

И домой заколесил.

Эх, ребятушки — не пейте!

Пойло то в канаву лейте.

Пьяный ведь не молодец,

Ну а сказочке

Конец