Дюваль выдохнул, развернулся и сел на ограждение, сцепив руки в крепкий замок. Я видела, как он борется с собой, со своими желаниями и… похоже, со страхами.

– Не представляю, как объяснить… – начал он, и я даже дышать перестала, чтобы никаким своим движением не спугнуть момент откровения. – Эта машинка передавалась в семье из поколения в поколение и, по идее, должна принадлежать исключительно женской линии. То есть от бабушки к маме, а потом и к дочери. Пишет она только для женщин семьи Бертлен, это девичья фамилия моей матери. Ну, или писала, по крайней мере, так было прежде.

– Что именно она для них пишет? – шепотом спросила я.

– Вот такие вот непонятные, на первый взгляд, сообщения. Что-то вроде пророчеств. Такие записки всегда к чему-то приводят, но, как правило, раньше только к хорошему. Отправившись по адресу, напечатанному ею, мама встретила отца. А спустя несколько лет с помощью этой машинки она помогла ему разбогатеть, выполнив некоторые указания.

– Тогда почему вы ее продали?

– За некоторое время до продажи машинка принесла в наш дом горе, боль, с которой мама по сей день пытается справиться. Раз, напечатав адрес, она чуть было не уничтожила нашу семью, и что бы мы ни делали, она настойчиво продолжала печатать. Мама чуть с ума не сошла от назойливого стука клавиш.

Я опасливо посмотрела на злосчастную машинку и поежилась, представляя, до чего может довести этот зловещий звук.

– Погоди, – проговорила я, медленно приближаясь к Арману, словно рядом с ним безопаснее, – не знаю, конечно, как правильно назвать, и ты можешь посчитать меня безумной, но машинка ведь… магическая? Ну, это же не заложенный механизм, который выдает записульки в необходимое время, это же не дело рук человеческих, верно? Скажи, что я не сошла с ума!

Сделала еще несколько шагов, но Арман отвел глаза. Чтобы вернуть его взгляд, я обхватила лицо мужчины ладонями и вынудила снова посмотреть на меня.

– Я ведь не сошла с ума? И все это происходит на самом деле? Арман…

Его имя я прошептала, а когда он все-таки заглянул мне в глаза, вновь перестала дышать. Сердце замедлилось, замирая от волнения и от этой странной близости, образовавшейся между нами.

– Нет, – также шепотом ответил Дюваль и выдохнул, – ты не сошла с ума. Эта машинка не творение рук человеческих.

Я тоже выдохнула, но от облегчения, и прислонилась лбом к его груди. Да, в голове не укладывалось, но, по крайней мере, я теперь знала, что не помешалась, что это не просто мои фантазии.

Несколько мгновений я так и стояла, обретая покой, ощущая сердцебиение Армана. Отчего-то оно меня умиротворяло, словно если слышала его, то знала, что все будет хорошо.

– Тогда что это за закрытый аукцион, на котором можно продать магическую вещь? – немного успокоившись и отстранившись, спросила я. – Если я все верно понимаю, обычным людям такая вещь ни к чему, они ее ценности не поймут.

Арман печально улыбнулся:

– Ты усложняешь мне жизнь, задавая такие правильные вопросы. Иногда я забываю, что ты не просто девушка, с которой мы вместе оказались в неприятной ситуации, а еще и журналист.

– И все же? – не позволила я ему отвертеться от ответа.

– И все же, – вздохнул он. – Таких, как моя семья, на самом деле немало.

От его слов я вздрогнула и попятилась, а потом тряхнула головой. Но Арман был прав, назад сказанного уже не вернешь. Разговор о машинке, можно сказать, давался мне легко. Ведь это предмет, всего лишь предмет, и его сила, или как это назвать, воспринималась мною абстрактно. Но если говорить о людях, отгородиться уже не получалось.

– Таких, как твоя семья? Это что?.. Магов? Колдунов? Медиумов? Как вас правильно называть? И есть ли этому вообще название?

Я чувствовала, как внутри зарождается истерика. Да, я уже прежде думала о родителях Армана, но те мои рассуждения наводили на мысли о гипнозе или о чем-то другом вполне объяснимом. Но теперь я испугалась собственных выводов. Сжав и разжав несколько раз кулаки, я налила себе еще виски и осушила бокал одним глотком. Жгучая жидкость заставила меня поморщиться, но принесла тепло и словно привязала к реальности. Я все еще я, я все еще здесь, в Париже, в своей квартире. Да, мой мир словно перевернулся, но возможно ли поверить, что среди нас есть люди, обладающие магическими способностями? Где они? Как живут? Почему скрываются?

Заметив мои внутренние терзания, которые, вероятно, отразились на лице, Арман налил мне еще и прикурил для меня сигарету. Вставил ее в мундштук и протянул вместе с новой порцией виски.

– Давай мы будем дозировать информацию, – с надеждой в голосе произнес Дюваль. – Ты очень умная и стойкая девушка, Долли, и, признаться, я поражен твоей реакцией, но и твоему сознанию нужно время, чтобы осмыслить и принять то, что я говорю.

– А ты ничего и не говоришь… – сиплым голосом ответила я.

– Я же сказал – ты умная девушка, все понимаешь сама.

– Не боишься, что я вынесу эту информацию за пределы своей квартиры?

Арман на время задумался, но его молчание меня не пугало.

– Нет, не боюсь, – наконец произнес он. – Объяснить почему, не смогу, не спрашивай. Где-то в глубине души я доверяю тебе, и это необъяснимо даже для меня. Наверное, сродни тому, как ты сказала в фойе Хилтона, что не считаешь меня убийцей.

– Даже несмотря на мою профессию, ты доверяешь?

– Даже несмотря на нее.

Воцарившаяся после его ответа тишина пошла мне на пользу. Я смогла перевести дух и постаралась уложить в голове все то, что узнала о Дювалях. В сущности, я вроде ничего конкретного так и не узнала, но в то же время слишком многое открылось для меня.

– Как думаешь, почему она оказалась у меня? Ведь если я все правильно поняла, то машинка должна печатать для твоей матери или сестры.

– Для Ивет она никогда не открывалась, не писала для нее, и на это есть причины.

– Какие?

– Моя сестра не похожа на нас… – медленно, неохотно, будто со скрипом пояснил Арман. Но стоило ему произнести имя сестры, как лицо мужчины полностью преобразилось. В глазах появилось тепло, в голосе нежность.

– Иными словами у нее нет ваших… способностей? – Сама не верила, что всерьез говорила о чем-то вроде магии и колдовства. С трудом подбирала слова, все еще не понимая, как правильно называть таланты Дювалей.

Арман повернулся ко мне и снова печально улыбнулся. Моя проницательность нравилась ему, но и немного напрягала, потому как, даже не желая продолжать разговор, он отвечал на мои вопросы.

– Это само собой происходит, – сказал он, и я не сразу поняла, о чем зашла речь. – С тобой легко говорить, слова будто сами рвутся наружу, словно разум и сердце давно ждали кого-то, кому можно открыться.

Арман взглянул на свой бокал и отставил его в сторону, вскинул руки, а потом прошелся ими по волосам.