— Всё в порядке!.. Документы долго оформлял. А теперь собирайся, пойдем покупать одежку. Нам обоим. Уже питерскую. Ну, санкт-петербургскую!

Он поглядел с сомнением.

— Ваша милость, вам выдали за казенный счёт, как погляжу, но покупать… Здесь всё так дорого.

— Но мы здесь, а не там. Вставай!

В магазине приоделись, Иван всё стеснялся, что выглядит как барин, я сослался на лакея у входа в гостиницу, тот вообще фельдмаршал, даже генералиссимус, так что, Иван, не кочевряжься, держи хвост кверху, как породистый кот, иначе кто хошь будет тобой жопу вытирать.

— Ну вот, — сказал я, расплачиваясь с хозяином. — Скромненько, без выпендренов. Держи спину прямо, а то камзол пойдет складками, не порти вещь. Она не казенная, теперь твоя.

Он оглядел себя с заметным смущением.

— Больно я нарядный. Не по чину.

— Возвращайся в гостиницу, — велел я. — А я пройду по лавкам с зельями. Если чего не отыщу, сам пошарю на берегу Невы или в лесу. К вечеру точно вернусь… надеюсь!

Ещё когда ехал из Академии, прихватил газету «Санкт-Петербургские Ведомости», начал с последней страницы, где всякие объявления. После всего было о продаже модной кельнской воды или оде-кол-она и насчёт покупки и снятия квартир и отдельных домов, даже усадьб.

Уже пора думать про отдельный домик, в гостиничном номере варить зелья несподручно, тут же выставят на улицу.

Потому после магазина готового платья прошёлся по адресам из газеты, два домика посетил пешком, устал, на остальные взял извозчика.

Устал не потому, что устал, в этом плане нагрузка нужна побольше, но раздражает тупое убивание времени, когда не могу получить сразу информацию о всех сдаваемых и продаваемых объектах, увидеть на экране, покрутить во всех ракурсах и выбрать одним кликом.

Наконец, уже когда солнце зашло, а ночь наползала на город, присмотрел домик на отшибе и в довольно запущенном районе, зато за самую низкую цену из всех предложенных. Два этажа, хотя второй этаж — просто мансарда, крохотный двор, калитка запирается на щеколду, убогая кровать на первом этаже и такая же в мансарде, убогий стол, два стула и огромный шкаф с пустыми выдвинутыми до половины ящиками.

За аренду хозяин запросил в месяц двадцать рублей, на уступки не шел, я поскреб в затылке, мечтал вообще прикупить, у съемщика права вообще-то птичьи, но пришлось согласиться.

— Улица князя Бетховена, — продиктовал я. — Дом семнадцать. Запиши, а то заблудишься. Можешь перетаскивать туда наши вещи, но не спеши.

Зелье нужно как можно раньше. Не знаю, сколько Василий Игнатьевич продержится на том, что я оставил. Если не устоит перед соблазном принимать по две ложки вместо одной, то сейчас содержимое кувшина на донышке.

Номера в гостинице пока решил не освобождать раз уж заплатил за неделю, сам могу начать работу, Иван же пока приведет в порядок мебель, починит дверь и вообще сделает ту работу, к которой у меня стойкая идиосинкразия.

Возвращался поздно, усталый, извозчиков не видно, нужно выйти из этих тёмных улиц на те, где фонари освещают хотя бы вокруг себя, а там извозчики и даже автомобили могут отвести куда нужно, только плати.

Навстречу из темноты выступили молодые крепкие парни. У всех рубахи нараспашку, портки подпоясаны у двух кушаками, а у одного и вовсе веревкой. У среднего кулаки, как два молота, а у сообщников справа и слева короткие, но толстые дубинки.

Трое, все чуть подвыпившие, что для Руси красиво и похвально, ведь ещё князь Владимир отказался принять для своей страны отвергающий пьянки ислам, ибо «не можем без того быти».

— А-а, — сказал один довольно, — бла-а-агародный… Ну что, герб Рода покажешь, чтобы мы на колени рухнули?.. Нет?.. Тогда кошель сюда живо!

Парни крепкие, то ли наследство такое, то ли на работе таскают с утра до вечера тяжести, вон какие плечи и мускулатура, на грабителей не похожи. Это из той породы, что в выходные сходятся стенка на стенку у городских ворот. Сейчас то ли решили продолжить серию побед, то ли побежденные не прочь отыграться и смыть горечь поражения.

— Ребята, — сказал я вежливо, — завтра новый день и работа с раннего утра. Лучше всем нам пойти домой и выспаться.

— Ха-а, — сказал тот, что в середине, — на том свете отоспимся! Гони кошель!

— На том не отоспитесь, — сказал я. — В котлах с кипящей смолой не заснешь, да и черти с вилами спать не дадут. Лучше…

Он прервал уже с угрозой в голосе:

— Хватит болтать!.. Кошель сюда, а сам не колени!.. Тогда побьём не очень сильно!

— А без битья нельзя? — спросил я.

Он мотнул головой.

— Никак!.. Когда ещё барин забредет сюда… Ждуля, Ульян… быстро ошмонайте богатого дурака!

Я хотел возразить, что я не богатый, но так получится, что с дураком согласен, а парни с готовностью повесили дубинки на пояса, резво подошли и протянули руки, молодые и краснощекие, налитые здоровой нерастраченной за день силой.

Едва пальцы их рук коснулись моих плеч, я вошёл в ускорение и, напитав кулаки тяжестью, ударил одного правой, другому с левой с такой силой всадил в челюсть, что хруст сломанной кости и выбитых зубов послышался на несколько саженей.

Они ещё не успели грохнуться на землю, а я поманил пальцем вожака.

— Ну что?.. Умный бы уже убежал…

Он пару секунд обалдело смотрел на подельников, лежат, красиво раскинув руки, у обоих изо рта кровь, поднял на меня выпученные глаза.

— Гад… Да я тебя… за Ждулю и Ульяна…

— Молодец, — сказал я поощрительно, — Друзей бросать неблагородно.

Он взревел:

— Срал я на твое благородство!.. Я убью за друзей!!!

Я покачал головой.

— А вот убивать нехорошо. Богородица не велит.

Он налетел как буря, пришлось быстро отступить в сторону, иначе снес бы, как баран козленка, я подставил ногу, парень полетел кубарем, как можно попасться на такой нехитрый прием, я даже не успел ударить ни по затылку, ни в поясницу.

Вскочил он быстро, в глазах стыд и бешенство, сам понял, что попался глупо, двинулся на меня уже медленнее и двигая сжатыми кулаками перед лицом.

— Не передумал? — спросил я. — Посмотри на дружков.

— За них кого угодно порву, — пообещал он мрачно.

Я отступил, пропуская мимо первые три удара, подставил плечо, что отозвалось болью, словно угодили кувалдой, а мой кулак в ответ саданул в солнечное сплетение.

У молодца тугие мышцы, но мой кулак выбил дух, лицо мгновенно побелело и открылся рот, пытаясь ухватить воздух.

— Не передумал? — повторил я.

Он молча, всё ещё не состоянии вздохнуть, бросился на меня, пытаясь уложить