Вот всё понимаю и не обижаюсь даже, а грустно. Не то чтобы я думал, что у наших отношений есть перспективы, не такой я наивный, но как-то быстро всё сдулось. Донка расстроится. Впрочем, где теперь та Донка? Катается с кланом Костлявой, может, однажды они окажутся тут, под защитой мораториума, но я этого уже не узнаю. Вот ещё обидно — не узнать, чем дело кончилось. Но что поделать — не мой уровень. Мой — собирать старьё по пустым срезам, как сталкеры, или таскаться с караваном, как проводники. К Злобному я, конечно, не вернусь, чёрта мне в нём, даже Бадман с компанией выглядят привлекательней. Ну, или Керта найду на Терминале, предложу идею. Раз с глойти такие напряги, то кросс-локусы могут сойти за альтернативу. Да, они кривые, долгие, неудобные, не везде проходимые, но зато стабильные и предсказуемые. Ну, или я по неопытности не вижу подводных камней, ведь вряд ли я первый до такого додумался. В общем, не пропаду, конечно. И деньги ещё есть, целая пачка топливных купонов, и ног теперь две, и знаю куда больше, чем раньше. Хорошая стартовая позиция, завидный, можно сказать, жених. Вон, Симха небось рада будет. Лавочку приватизируем, развернём торговый бизнес. Ха, у меня ж маршрут от Терминала в Альтерион в голове есть! Это само по себе капитал! Связать мимо Дороги крупнейший межсрезовый рынок и самый популярный логистический хаб дорогого стоит! Я, конечно, не коммерсант, зато Симха, по всему видать, тётка ухватистая. Да и симпатичная, всё при ней. Детей её вырастим, они ещё мелкие, привыкнут к новому папке, и новых родить тоже не проблема, она явно за. Заживём получше многих…

Уговариваю так себя, уговариваю, и вроде всё верно, а почему-то на душе гадко так, что хоть стреляйся. И выпить, как назло, нечего, последнюю бутылку с Сеней тогда прикончили.

* * *

— Ух ты! Слышь, дылда, это ведь и есть мораториум, да?

— Да, Крисса, — ответил я, садясь, — он самый. Нравится?

— Ты чо, смеёшься? Да я в жизни ничего красивее не видела!

Юная грёмлёнг застыла возле постамента, запрокинув голову и открыв в восторге рот.

— А мне от него немного не по себе, — признался я. — Давит как будто.

— Да ну, блин, скажешь, «давит»… Да я бы в нём свила гнездо и поселилась! Как ты думаешь, можно его потрогать?

— А не сломаешь? Штука, говорят, древняя.

— Как можно! Я в него уже влюбилась!

Ну вот, и эта про любовь, что ты будешь делать.

Крисса подошла вплотную, но, как ни подпрыгивает, до механизма не достаёт. Помост, который тут был в прошлый раз, мы с Аннушкой на дрова разобрали, а росточку у девчонки не хватает.

— Помоги, дылда, чего сидишь!

Я встал, подошёл к основанию мораториума, присел, обхватил её за талию и поднял.

— Но-но! — предупредила она. — Не лапай за мягкое!

— Отпустить?

— Не, подержи, ладно. Ух ты… Какой он… А выше можешь?

— Хочешь, на плечи посажу?

Я опустил девочку, присел, она взгромоздилась мне на шею, свесив ноги на грудь, я встал. Теперь Крисса на одном уровне с механизмом и заворожённо гладит его по станине.

— Какой он… Офигеть! Совершенство! Идеальный грём!

— Жаль, никто не понимает, что это и как работает.

— А чего тут не понимать-то? — удивилась девчонка. — Видно же всё! Ладно, опускай меня, дылда. Я бы тут всю жизнь просидела, но тебя жалко.

— Да уж, ты маленькая, но увесистая.

Я присел, и Крисса слезла с моей шеи. Мы расположились рядом на лавочке, и она спросила:

— А ты чего в дом не идёшь? Я там насос починила и водогрей. Можно даже ванну принять, хотя напор так себе. Завтра ещё покручу, а то сейчас заклевали, «когда, да когда». Старое всё, с ума сойти насколько, но сделано крепко.

— Да что-то не хочется, — вздохнул я. — Погода хорошая, свежий воздух, а там пыль веков…

— Поругался со своей, что ли?

— Ну, не прям поругался… Просто разошлись дорожки, бывает. Ей налево, мне направо… или наоборот.

— Ничо, другую найдёшь, — она сочувственно ткнула меня маленьким твёрдым кулачком в плечо. — Ты норм, ничо так.

— Серьёзно? — рассмеялся я. — Рад слышать.

— Но-но, — возмутилась Крисса, — не подумай чего! Грёмлёнг только с грёмлёнг!

— А почему? — заинтересовался вдруг я.

— Потому что если ты мужику в ширинку дышишь, то это повод для глупых подначек, а не отношения.

— Не преувеличивай, не в ширинку, а в пупок.

— Это просто ты не самый дылдовый дылда. Бывают и дылдее.

— Но это позиция, не биология?

— А, вот ты о чём. Детей мы бы смогли завести, если что. Есть примеры. Но чот я не слышала, чтобы из этого что-то хорошее выходило, да и детишки обычно ни туда ни сюда, и мелкие, и в грём не шарят. У нас, грёмлёнг, куча приколов, которые вам не понять, да и у вас, дылд, много всякого, что нам вообще не впёрлось. О чём вообще можно разговаривать с человеком, который элементарно не может движок перебрать?

— Понимаю тебя, — кивнул я. — Со своими всегда проще.

— Ясен-красен. Но это не значит, что мы с тобой не можем выпить, дылда!

— У тебя есть выпить? — удивился я.

— Нету. Но твоя проболталась, что ты можешь открыть дверку туда, где есть. Согласись, поводов предостаточно. Во-первых, мы все чуть не сдохли, а ты нас спас. Во-вторых, тебя баба бросила, ты свободный человек и можешь угостить девушку, у которой нет на тебя никаких планов, просто пива хочется.

— Логично, — засмеялся я. — А тебе пить не рано? Тебе шестнадцать же.

— Ой, ты ещё скажи, что в шестнадцать пива не пил!

— Пил, но тайком, с пацанами, за гаражом. У нас в бар таких мелких не пускают.

— Если не пустят, вынесешь мне кружку! — решительно сказала грёмлёнг.

* * *

Дверь в заброшенном доме открылась без проблем. Я сначала этому удивился, потом удивился своему удивлению — с чего бы настолько древней штуке перестать работать именно сейчас? Понял, что подсознательно ожидал, что, раз кончились наши отношения с Аннушкой, то с ними закончатся и все остальные чудеса. Но нет, Мультиверсум, похоже, не против принять меня в одиночку.

Мы с Криссой шли по вечерней Библиотеке, оглядываясь по сторонам. Я искал заведение, хотя бы с виду похожее на то, где нальют пива пыльному, чумазому мужику в походной одежде с рюкзаком на одном плече, винтовкой на другом, пистолетом