Шрифт:
Закладка:
Она достала из своего видавшего виды ридикюля лепешку из дуранды и протянула ее Майе. И другая женщина, только что получившая хлеб, отдала Майе свой довесок. И уже у дверей какая-то девушка окликнула:
— На, мой тоже возьми.
Люди получали эти довески к основному куску хлеба. Многие съедали их прямо в булочной, чтобы прибавилось сил добраться домой.
Всю дорогу к школе подруги брели, словно на похоронах. Майка отрешенно переставляла ноги, глядя перед собой невидящим взглядом. Таня вела ее под руку. Она тоже отдала ей свой довесок. Но разве эти крохи спасут Татоевых?
— Вот именно у меня такое случается, — сквозь слезы простонала Майка. — Господи, что-то теперь будет…
А будет вот что. Одноклассники отломят Майе каждый по кусочку от своего хлеба, и Людмила Михайловна тоже отломит. Когда Майка придет домой, в ее сумке будет немало таких кусочков. Манана, узнав о беде, не станет ругать внучку. К чему браниться, все равно они обречены. Утерянные карточки не восстанавливают.
Ксения Кирилловна и тетя Шура, не сговариваясь, дадут Манане по плитке столярного клея. Танина мама принесет стаканчик пшена.
Спасительный круг замкнут заводские товарищи дяди Георгия. Они пойдут к начальству, и случится чудо: Татоевы получат часть положенного им хлеба.
Именно после этого случая Таня поверила на всю жизнь, что добра на свете больше, чем зла. Просто добрые люди скромны. Живут себе, работают, никому не пакостят. Они становятся заметными, когда нужна их помощь.
Приближался Новый год. Майка решила украсить комнату, чтобы порадовать Сергея Ивановича. Он в последнее время был грустным. Тихо сидел, перевязанный крест-накрест бабушкиным платком, не баловался и больше не приставал с вопросами.
Мальчик стал помогать девочкам делать гирлянды. Таня и Майя привязывали к веревочкам разноцветные бумажки, неровно нарезанные ослабевшими руками Сергея Ивановича.
— Это я вам карточки режу, — монотонно повторял он, раскачиваясь из стороны в сторону. — Когда пойдете с ними в булочную, вам дадут много хлеба и булок.
Из короба с елочными игрушками торчал свернутый рулоном прошлогодний плакатик — поздравление с наступающим 1941 годом: собачка, лошадка, Дедушка Мороз. Сразу вспомнился веселый «Карамболь», который они играли в прихожей. Так дружно все мечтали тогда о будущем.
А на самом дне коробки их поджидал настоящий новогодний сюрприз — пять забытых всеми конфет. Они висели на елке в прошлом году. В одной обертке, правда, оказался белый сухарик. Ровно год назад Сергей Иванович тайком съел конфету и, чтобы скрыть свое преступление, завернул в фантик кусочек булки.
Школьные занятия прекратились, но детей опять позвали в школу — отпраздновать Новый год. Это было странно, ведь ни у кого не осталось сил на хороводы и танцы. Но их обещали там накормить. «Помни о брате», — сказала Майке бабушка и сунула ей в руки пустую банку.
В сумеречном школьном зале стояла наряженная елка без огней. Школьники уселись вдоль стен. Они послушали новогоднее стихотворение, его прочитала учительница. Оно было про хитрых зайчат, которые обманули волка, притворившись игрушками на елке.
— Может быть, кто-то из вас хочет тоже почитать стихи? — предложила Людмила Михайловна.
На прошлогодней елке желающих нашлось немало, но что сравнивать праздники. Сегодняшний был жалкой тенью предыдущих.
— Никто… Ладно. Желаете еще что-то послушать?
Она приготовилась продолжить чтение:
— Посмелее, ребята! Ваш выбор.
Но дети не откликались. Лишь один мальчик робко поднял руку.
— Вот один молодец нашелся! — одобрительно сказала Людмила Михайловна. — Что ты хочешь предложить?
— А когда нас угощать будут? — спросил он.
Голодная после праздничного обеда Майка осторожно шла по улице. Она прижимала руки к груди, и сразу было видно, что у нее за пазухой спрятана большая ценность. Она несла под пальто баночку с супом, в которую тайком добавила еще макароны и котлетку. Майка и без слов Мананы не забыла бы о Сергее Ивановиче. Пусть эта еда будет подарком для него.
Таня в канун Нового года тоже приготовила сюрприз для своей мамы. Мама пришла домой и увидела празднично накрытый стол. В вазе стоял букет из трех еловых веток, на одной висел серебристый дирижабль с красной звездой, к двум другим были прищеплены зайчик, белка и Снегурочка.
На тарелках лежали золотистые пирожки, сыр и нарезанная розовая колбаса с квадратиками белого жира. И это было еще не все. Рядом красовался десерт: высокий шоколадный торт, фрукты в вазе и ягоды на тарелочке. Особенно хороши были ярко-красные клубничины.
Все это изобилие освещали коптилка и коротенький свечной огарок, который Тане подарила Майка.
— Как уютно! Доченька, откуда ты взяла еловые ветки? — удивилась мама.
Она сняла капор, повесила на крючок свою сумку, близоруко сощурилась, рассматривая Танино угощение, и вдруг, покачнувшись, схватилась за спинку стула. Рыжик, который только что устроился на этом стуле, испуганно слетел вниз.
— Тебе нехорошо? — испугалась за нее Таня.
Да, маме стало нехорошо. Можно было и не спрашивать.
— Воды налить?
— Не надо, — ответила мама. — Таня, я тебя очень прошу, сейчас же убери эти рисунки со стола.
Ее голос звучал обиженно.
— Неужели ты думала, что нам совершенно нечем отпраздновать?
В самый канун Нового года вместо нарисованной еды на столе появилась настоящая. На тарелках лежали аккуратно нарезанные кусочки хлеба и две лепешки из жмыха, в розетках — три ложечки засахарившегося варенья, на блюде — две горячих картошины, их испекла в печке мама. У вазы с еловыми ветками была поставлена папина фотография. А в буржуйке запылали сбереженные к празднику доски и поленья. В комнате стало почти тепло.
За столом мама рассказала Тане о своем походе в театр. Она давно там не была. Все прошло замечательно. Артисты очень старались. Они дрожали от холода в своих театральных костюмах и легких
