– и на «Ласточку», домой.

– Позвольте, Лев Иванович? – подал голос Личман.

– Конечно.

– Ким Сергеевич, по какой причине вы так повели себя?

– Только рубаху на груди не рвать, – предупредил Гуров.

Жога вдруг улыбнулся, жалко, чистосердечно:

– Я испугался. Представляете? Испугался.

– Чего же вы испугались, будучи невиновным человеком? – мягко осведомился адвокат.

– Я не могу сейчас сказать. Ссорились мы. Песни делили… не знаю! – вырвалось у него. – Не знаю, чего испугался. Жить так больше не хочу. Я убил. Все.

Адвокат, выключив диктофон, заговорил снова, только на этот раз без признака мягкости в голосе:

– Игры в карамазовщину – это показатель начитанности, не ума. Лев Иванович, я полагаю, что нам можно уходить, сейчас господин Жога не совсем в адеквате.

– Согласен, – светски склонив голову, согласился сыщик.

– Вы прояснили все вопросы, которые хотели?

– Увы, нет. Однако мы будем работать, а вы?

– И мы, разумеется, – пообещал Личман, – мы не священники, а правоведы, спасаем и помимо воли.

Продолжая светский обмен мнениями, сыщик и адвокат покинули КПЗ, оставив задержанного в недоумении и смутных подозрениях о том, что жертва его не принята. Потому что никому не нужна и никого не оправдывает, оскорбительна и не вовремя.

…Попрощавшись с сержантом, они уселись в машину.

– Подвезу вас?

– Сделай милость, метро-то уже не ходит.

Некоторое время ехали молча, потом адвокат, усмехнувшись, заговорил:

– Лев Иванович, а ведь в очередной раз я ваш должник. Прессу получу блестящую, а вот перед коллегами похвалиться нечем: делать, по сути, мне и нечего. По крайней мере, в отношении его. Мы же с вами едины в мнении о том, что все это пьяный бред и слюнтяйство?

– Разумеется. Пусть он хоть сто раз камээс, Сид физически был сильнее – это раз, и характер повреждений не таков – это два.

Подумав, Гуров продолжил:

– Вообще, если и предполагать постороннее воздействие, то была там какая-то машина, точнее, ее следы. Предположу, что его кто-то мог задеть, съезжая с горки, – и, соответственно, свалить, пока не поздно. Кровоподтек-то со спины, помнишь?

– Похоже на правду, согласен, – кивнул Личман.

– И, как ни паскудно, это мог сделать лишь кто-то из своих. Соседи, например.

– Почему вы так считаете?

– Все просто. Съезд завершается шлагбаумом, который постоянно закрыт на кодовый замок, комбинацию придумывает сторож поселка и сообщает лишь своим. Не удивляйся, это данные от дружелюбных аборигенов.

– В самом деле, на схеме не обозначено.

– Возможно, сочли ненужным. Однако я собственной персоной по ней проехал до конца…

– Что, интуиция сыщицкая?

– Разворот искал. И лично уперся в шлагбаум. За ним был виден след лишь одной машины.

– Да, интересно. – Вопреки заявленному, особой вовлеченности в его голосе не звучало.

Гуров замолчал.

«Ну а что, все верно, молодец. Его-то задача: максимально быстро снять подозрения со своего доверителя. Выяснять, какая сволочь, сбив человека, свалила за шлагбаум, – не его дело. Мало ли таких вот сволочей – и не сосчитать». Поэтому сыщик предупредил об ином:

– Ты, Сергей, имей в виду, там наверняка уже и медицинское заключение подрисовано. И не удивлюсь, если имеется и признание, чистосердечное, подписанное собственноручно на каждом листе.

– Тоже мне, царица доказательств. Не те времена сейчас, Лев Иванович.

– И освидетельствование на алкоголь не проводилось.

– Ой, что вы! – «удивился» адвокат. – Да неужели, как я изумлен. Господин полковник, это ж вам не столица какая-то, это область. Даже если бы был актик о том, что тридцать пять минут назад клиент был пьян в зюзю, – на момент допроса он будет кристально трезв. Проходили, и не раз.

Тут уже сам адвокат сменил тему:

– Лев Иванович, а что вам Жога этот, без обид?

– Если честно, то вообще ничто, – весело признался сыщик, – я его первый раз сегодня вживую вижу.

– Вот и я подумал: вряд ли Лев Иванович Жогин фанат. А я, знаете ли, слушал их одно время. Ничего, весело и во многом узнаваемо, – усмехнулся адвокат, – ладно, не хотите – не говорите. Пора бы привыкнуть к тому, что полковник Гуров иной раз, как таинственный закон, вершит свой промысел и правит судьбы.

– Вот не веришь ты людям, адвокат, – попенял Лев Иванович, – а я, может, просто так, случайно, узнал о творящемся беззаконии – и устремился на выручку.

– Ох! Хорошо, хорошо. В любом случае можете не беспокоиться: и до прокурора это обвинительное заключение не дойдет, не говоря уж о чем-то более серьезном.

И снова усмехнулся:

– Ну а я со своей стороны таки имею желание познакомиться с этим вашим умником, как его… Рокотовым. Каков полет фантазии, какие идеи! Реализация, правда, хромает, но вот прокурор, тот обязательно оценит!

– Рокотов – местная шишка, – заметил Гуров, – тесть замглавы администрации горокруга.

Если бы не необходимость держать руль, адвокат наверняка потер бы руки.

– Тем более! Не представляете себе, страсть как люблю беззаконников. Поджаренных, с корочкой. Уж лучше я, чем черти на том свете, как считаете?

– Бесспорно, – серьезно согласился сыщик.

Будущее Кима Жоги виделось ему теперь исключительно ясным, впрочем, как и перспективы Рокотова Игоря Вадимовича.

Глава 12

Как это всегда бывает, стоило заняться чем-то всерьез – и посыпались предложения, одно другого заманчивее. Выкраивать время на репетиции в театре «Тень» становилось все труднее, но Мария вдруг поняла, что ждет этих репетиций и получает искреннее, давно не испытанное удовольствие. Какой-то цирк-шапито, детский сад, капустник, любительство – а вот освежает и пьянит, что твое шампанское.

Поражали в этом сборище вечно приподнятое настроение, щенячий энтузиазм, необидчивость, искренний интерес ко всему. И отсутствие вопросов: «А почему именно так?» Стопроцентное, никаких доказательств не требующее доверие. Этот список можно было продолжать.

Много всего поражало, многое раздражало.

Марии, привыкшей вращаться в среде профессионалов и относиться к любителям так, как положено относиться к таковым, то есть со снисходительной досадой,