Мне повезло, я оказался не в Тихом океане и не посреди пустыни между войсками враждующих талибов, а во вполне себе приличной подворотне какого-то городка. Я снял шлем, очки и вдохнул.

Неподалёку какой-то шорох, похожий на крыс, вопль котов, вдали гул людей, что-то празднующих. Я ещё приходил в себя, мне казалось, что померещилось, но всё же я слышал дыхание рядом. Будет совсем некстати, если на меня нападут. Нащупав пистолет за спиной, я держал руку на рукоятке.

Дыхание перешло в кашель, я обернулся.

На меня с открытым от удивления ртом, из которого вываливался недожёванный сэндвич, смотрел какой-то бездомный.

– Cristo Santo! – воскликнул он и закашлялся ещё сильней.

Он выронил из рук бутылку вонючего пойла и, перекрестившись, побежал от меня, спотыкаясь о мусорные мешки.

Выйдя из подворотни, я осмотрелся вокруг. Высокие своды готических храмов шпилями устремлялись ввысь. Отлично, я в Италии.

Стянув с себя скафандр, остался в одном спортивном костюме. Сложил скафандр со шлемом в рюкзак, что всё это время был в защитной вакуумной плёнке приплюснут к моей спине, нащупал тайники с пачками денег – всё здесь, всё на месте. Через пять минут я уже ничем не отличался от туристов, что с огромными рюкзаками осматривали местную архитектуру.

Я шёл по одной из людных улиц и искал подходящий отель. У меня были деньги и дюжина карт с кодами от счетов мистера Шёнау. Все банки сейчас закрыты, а наличка не из этих времен. Я зашёл в один из ближайших баров, здесь не было видно почти ничего. Музыка била по ушам, официанты разносили пиво, проливая его на шатающихся гостей. Я протиснулся к стойке.

– Мартини, пожалуйста. – И протянул тысячную купюру.

Они оценивали подлинность по шороху или по нюху, по чему угодно, только не на глаз, здесь не было видно почти ничего.

– Сдачу оставлю себе? – подмигнула мне девица у бара.

– Лучше эту оставь, – передал я ей вторую купюру.

– Ты откуда такой? Турист?

– Да нет, здесь совсем близко, около часа пути.

Она улыбнулась и отсчитала мне деньги.

– Не подскажешь, где можно переночевать?

– У меня, – сказала она.

– Мне выспаться надо, с тобой разве уснёшь?

Она рассмеялась и указала направо.

– Там, через дорогу, – крикнула она сквозь стучащие в колонках басы.

Я вышел из бара. Через дорогу – огромные буквы Hotel, через четверть часа я уже был в своём номере. Консьерж принял наличные и долго пристально смотрел на меня.

Теперь и я на себя смотрел в зеркало ванной комнаты: всё лицо ярко-красного цвета, капилляры полопались как на глазах, так и на всём лице, губы потрескались и кровили. И я всё-таки плохо слышал. Да, так и было – одно ухо не слышало вообще. Видимо, то давление, что было на выходе из туннеля, оказалось в разы сильнее, чем на всём пути.

Я уже лучше ощущал своё тело и этот мир, который поначалу казался сном. В номере небольшой телевизор, не реагирующий на голосовые команды. Я нашёл пульт и включил программу новостей, всё было на итальянском, я переключал каналы – в верхнем углу экрана только часы. Осмотрел номер, поднял с пола газету. Всё в порядке – 2018 год.

Через неделю мне надо будет спасти умершего профессора. А пока найти машину на завтра и преодолеть тысячу километров до южного берега Франции.

6 глава

Сегодня был важный день.

Сегодня я должен был добраться до университета в нужное время, а именно в 13:05, дойти до 402-й аудитории, открыть дверь и сказать…

– Вас вызывают на кафедру.

– Простите?

– Мистер Кларк просит вас срочно к нему зайти.

– Спасибо, я сейчас буду.

Я уже вышел из здания и ожидал, когда Питер Кларк выйдет за мной, пытаясь не потерять его из виду среди разношёрстной толпы. Через семь минут он вышел из центрально входа и, пройдя мимо меня, направился в сторону проезжей части. Он задержался дольше положенного, но так было даже лучше. Профессор направлялся точно к стоянке, и я осторожно пошёл за ним.

Зачем всё так усложнять, если можно дождаться момента и вырвать его из-под колёс автомобиля? Затем, что нужно сократить риски, если в прошлом изменится только секунда, есть вероятность, что, кроме этого момента, не изменится больше ничего.

Сначала я хотел направить мистеру Кларку письмо на электронную почту о переносе занятий или позвонить и назначить неотложную встречу, а самому на неё не прийти, но кто знает, как это изменило бы будущее и изменило ли бы вообще. К тому же, опоздай он к началу рабочего дня, вышел бы он из университета, скорее всего, в то же самое время.

Поэтому, если и менять что-то, то отодвигая время лишь на незначительный срок. Да и рисковать своей жизнью я никак не хотел. Если вытаскивать каждого из-под несущегося на него автомобиля, то рано или поздно этот автомобиль может снести и тебя. А умирать в своём прошлом – так себе затея. Они сразу установят, кто я, по сетчатке глаза… Подождите, в 2018-м устанавливали личность по сетчатке глаза? Я плохо помнил, но, если на опознание придут мои родственники или того хуже – я сам, только моложе, что же тогда случится? Я из прошлого, увижу себя же из будущего, с биркой на посиневшем пальце ноги. Да я просто сойду с ума и сгину в дурдоме, а значит, и временной туннель не изобрету. Подождите, кто же тогда будет трупом? Он исчезнет в тот же миг, когда изменится моё будущее, или так и останется здесь? У меня раскалывалась голова.

Нужно будет сменить имя и паспорт в следующий раз, не сейчас. Сейчас же я просчитал всё до секунды, я знал каждый шаг профессора Кларка. Я шёл по его следам.

Там, в 2038-м, я нашёл материалы дела. Точнее, их нашёл мистер Шёнау и передал мне, как и записи с видеокамер, что запечатлели трагичную смерть. На всякий случай мы их забрали и не вернули в архив. Я просматривал записи снова и снова, я запомнил всё до последней секунды: во сколько мистер Кларк вышел с кафедры, сколько ждал лифт, сколько на нём спускался, когда вышел из здания университета, через сколько минут ступил на проезжую часть, и когда на него налетел тот «Феррари». Он, кстати, проехал мимо три минуты назад. Этот псих колесил по территории кампуса и