— Рядом мануфактура располагается. Пока двор общий, — пояснил Воронцов, видя моё недоумение. — Но зато, нам тут никто не помешает. Неплохое место. Сейчас мишень соорудим, и стрельнешь.

Я огляделся и увиденным был, в общем-то, доволен. Место было действительно безлюдное. Только вот было у меня небольшое сомнение, насчёт стрельбы в городе в ожидании наступления.

А потому, задал резонный вопрос:

— Слушай, товарищ Воронцов, а мы с тобой шухер нашей стрельбой не поднимем? Всё-таки мы на фронте. Выстрелы могут вызвать интерес патруля.

— А ты быстрей стреляй, и никто ничего не заметит. Тем более ты забываешь, где мы находимся. Это внутренний двор НКВД. Мало ли чем мы тут занимаемся. Может шпионов и врагов расстреливаем, — усмехнулся он, а потом улыбнувшись добавил: — Шутка.

— Очень смешно, — не разделил я его веселья.

— А то, — хмыкнул весельчак и кивнул в сторону забора. — Давай. Не зевай. Слышишь шофёр уже свой грузовик завёл и ревёт. Так что начинай, а то он бензин весь сожжёт.

Я пожал плечами и, сняв винтовку, сразу же испачкав ладони, вспомнил про нестёртую заводскую смазку.

— Сейчас тебе мишень сделаю, — сказал Воронцов, и что-то углядев впереди, направился в ту сторону. — Вон та доска, думаю, подойдёт.

Пока он занимался установкой доски, я вытащил из ножен финку, которую мне вернул Горшков и из стоящего на пандусе тюка отрезал небольшой кусок льняной ткани, после чего, как мог, протёр оружие, избавляя его от масла.

Ну а уже через минуту я приступил к стрельбе.

Мой добровольный помощник поставил старую, кривую, необтёсанную доску к деревянному столбу слишком близко от моей позиции. Для меня пятьдесят метров было не расстояние, поэтому я отошёл ещё на пятьдесят шагов назад, зарядил в магазин пять обычных патронов, но сразу стрелять не стал. Я помнил, что на пятьдесят метров винтовка бьёт выше цели на полметра, поэтому ориентировался на целик исходя из того, что расстояние сейчас было больше. Прицелился, и когда прицел совпал с мушкой, сфокусировал зрение. В мгновение ока доска стала видна до мельчайших деталей, словно бы она была не в ста метрах, а в десяти сантиметрах от моего лица. Каждый ржавый забитый гвоздь, каждая щепка, каждая трещина на ней стали мне отчётливо видны. Сделал глубокий вдох и, решив использовать как ориентир оставшийся на доске после грубой обработки небольшой сучок, что находился по центру, нажал на спусковой механизм, в простонародье называемый «крючком».

Раздался выстрел, и я увидел, как пуля ушла на пять сантиметров выше от той точки, куда я целился. Чуть подправил планку и вновь выстрелил. На этот раз пуля ушла на сантиметр ниже, чем первая пуля. Вновь подрегулировал и вновь выстрелил. Затем ещё и ещё.

После пятого выстрела быстро перезарядил оружие и следующую обойму послал точно в цель.

— Молодец! — подойдя к деревяшке, восхищённо похвалил меня Воронцов. — Ты действительно снайпер!

— Только немного слепой, — улыбнулся в ответ я, надевая очки.

Утро вступало в свои права, делая мир светлее с каждым мгновением, и мои глаза в любой момент могли «обрадовать» меня очередным бесконечным водопадом слёз.

Лейтенант успокаивающе легонько похлопал меня по плечу и сказал: — Ну, ничего, ничего. До свадьбы заживёт, — поинтересовался, закончилась ли на этом моя пристрелка, или имеет смысл ещё немного пострелять?

Я сказал, что считаю точность вполне достаточной.

— Вот и хорошо! Пошли тогда отсюда поскорее! — произнёс он, и мы направились к окраине города.

Получилось, что со всем управились довольно быстро — минуты за три. Вероятно, именно такая скорость пристрелки и помогла нам избежать объяснений с военными патрулями. Так что, в этом плане нам повезло — никто нас не поймал и не задержал. Да и по дороге остановили нас всего один раз — при выходе из города был контрольно-пропускной пункт. Вот там у нас проверили документы. Убедившись, что всё в порядке, отдали Воронцову воинское приветствие и пропустили.

Больше никаких приключений на наши головы не свалилось, и мы в оговоренное время прибыли в расположение моего взвода, что занимал оборону на правой окраине городка. То ли из-за того, что линия обороны находилась чуть ниже, чем сам город, то ли из-за близости реки, но туман здесь был более плотным. А у самой реки и того хлеще — на месте, где она пролегала, стояла непроглядная белая пелена, казалось, хоть ножом её режь.

Крепко пожав на прощание руки, пожелали друг другу удачи и договорились встретиться после боя у больницы, если та останется целой.

— А если нет, то найдёмся там как-нибудь. Береги себя! — произнёс напоследок напутственные слова лейтенант и, повернувшись, пошёл в город.

Я посмотрел ему вслед, про себя желая ему удачи, и сразу же ответил любопытным красноармейцам, что стояли неподалёку, на незаданные вопросы:

— Трёхлинейку пристреливали, — после чего сам спросил: — Так, где моя позиция?

— Иди вон туды, вправо, по окопу до конца. Там, возле куста, стоять будешь, — поставил мне боевую задачу старшина.

Бойцы РККА и местные жители рыли этот длинный окоп уже около двух суток. Иногда по этим местам немцы открывали беглый огонь, но, насколько было известно, никто при этих обстрелах не пострадал и никакого ущерба эти обстрелы особо не нанесли. Тут либо пока очень сильно везло, либо… Либо городок нужен немцам целым и невредимым, к этой мысли все бойцы по итогу склонялись.

«Иначе фриц всё бы уже сто раз разбомбил», — небезосновательно предполагали красноармейцы моего взвода.

Пробираясь через окоп и почти дойдя до своего места, встретил спасённого мной от утопления Ивана Зорькина. Тот тоже прошёл допрос Горшкова и сейчас был определён в роту, в которой был и я.

Мы поздоровались, и он меня от души поблагодарил за спасение.

— Пустое, — сказал я и спросил: — А с Садовским что? Где он? Чего-то я у Воронцова забыл спросить?

— Он водителем на полуторку посажен. Вроде бы НКВД его у себя решило оставить.

— Ясно, — кивнул я, обрадовавшись, что здоровенный детина оказался своим и тоже прошёл проверку органов.

Но надо было идти, поэтому, предложив Зорькину более обстоятельно поговорить после боя, продолжил свой путь к определённому как ориентир кусту.

Дойдя до места, осмотрелся и стал потихоньку оборудовать свою позицию, а заодно от Апраксина, что окапывался