без сознательного усилия рассеивать иллюзии. Когда мы это подтвердили, я глубоко задумался о причинах. Для меня понимание этого является неотъемлемой частью понимания того, как нам восстановить Андерхилл.

Я сощурилась.

– И к чему тебя привели все эти глубокие раздумья?

– Ни к чему. Однако я вспомнил нечто, чему стал свидетелем в детстве, когда погибла моя мать. Ее умирающей магией и телом пировало порождение смерти.

Я шумно втянула воздух.

Рубезаль правильно истолковал мою реакцию.

– Ты видела подобное существо.

Да. С Тысячелистником. Со своей наставницей-духом.

– Видела. Но какое оно имеет ко мне отношение?

Гигант улыбнулся.

– Не страшись, девочка. Я не сравниваю тебя с самим существом. Скорее с тем, как оно поглотило магию моей умирающей матери.

Руби сказал об этом небрежно – будто мы обсуждали какую-нибудь погоду, – но его мать, наверное, погибла многие столетия назад.

– Ты хочешь сказать, что ее магия поглотила магию Яроса? – уточнил Фаолан, который продолжал непринужденно подпирать дверь.

Руби поджал губы.

– Я говорю, что магия Каллик поглощает или рассеивает иную силу, которую она подсознательно считает лживой, опасной или нечистой. Иллюзия Андерхилл, которую создали дворы, была лжива и опасна. Магия, которую использовал Ярос, призвана лишать воли, то есть одновременно и опасна, и нечиста. По наитию, полагаю, на волне сильных эмоций ее магия подтачивает и, как ты выразился, поглощает магию врага.

Я облизнула губы.

– Однажды моя магия проскользнула внутрь чужой.

– Проскользнула внутрь, – пробормотал Руби.

– Так мне показалось, – пожала я плечами. – Но, когда я впервые это увидела, моя магия померкла прежде, чем рассеяла магию противника.

Я вспомнила, как генерал Неблагих связал мою силу, когда я попыталась помешать варварскому наказанию. С другой стороны, несмотря на ужас от порки, я понимала, что генерал не собирается убивать Фаолана. Наверное, именно поэтому моя магия рассеялась?

– Допустим, мы нашли ответ на некоторые вопросы, но мне все еще неясно, как это поможет восстановить Андерхилл.

– Возможно, мы сумеем разобраться вместе, – ответил гигант и указал на засвистевший над огнем чайник. – Чаю?

Я кивнула.

– Да, пожалуйста. Что-нибудь новенькое?

– Увы, в те редкие моменты, которые нынче удается перехватить, я ловлю себя на страстном желании поспать или просто посидеть. Творить выше моих сил. Чаю, внук Луга?

Лан покачал головой.

– Не нужно.

– Что здесь происходит? Насколько плохи дела с безумием? – спросила я вполголоса.

Руби вздохнул, и хотя его борода была седой и длинной, а суставы узловатыми, я лишь сейчас впервые подумала, что он стар.

– Мы обнаружили, что безумие быстро распространяется, особенно когда те, кто уже обезумел, нападают на других. Боюсь, теперь нам приходится держать их в клетках как зверей, чтобы ситуация не вышла из-под контроля.

– Твоя арфа хоть как-то помогает?

Я взяла из рук Руби чашку и отпила, с удовольствием узнавая смесь черники и трюфелей, которой он однажды меня уже угощал.

– Какая арфа? – спросил Лан.

Я огляделась. Обычно, когда Руби не играл, она – высотой мне по пояс – все время висела у него на поясе.

– Инструмент правда помогает облегчить безумие, – ответил мне великан. – Но те, кто погряз слишком глубоко, уже не возвращаются в сознание полностью. Однако поговорим о твоем фрукте. Ты считаешь, что он исцеляет?

– Понятия не имею, – призналась я. – Дикие, которые его съели, пришли с нами в убежище и по пути в безумие не впадали. Можно за ними понаблюдать, проверить, как долго действует фрукт. Даже если он не исцеляет, то определенно дает передышку.

– Значит, девочка, воссоздание твоего фрукта будет первостепенной задачей. Расскажи мне подробней о двери. Ты ее открыла? Хотя, думаю, тогда тебя бы уже не было в этом царстве.

У меня оборвалось сердце.

– Я добралась до двери, Руби. Попыталась ее открыть. Сделала все, что только пришло в голову, но вход взорвался.

Гигант нахмурился.

– Она с тобой говорила?

– Нет. Просто стерла в порошок один мой меч и уничтожила долбаную дверь.

– Кто еще был с тобой?

– Лан. И несколько диких.

Руби нахмурился еще сильнее.

– Ей не понравилось присутствие других или… – Он встретился со мной взглядом.

– Или я недостойна.

Лан сердито фыркнул, и гигант снова улыбнулся.

– Мы с тобой оба знаем, что Каллик достойна, внук Луга. Однако боюсь, что она, вероятно, еще не достойна магически, – уверен, Каллик страшится того же, если я правильно понимаю ее просьбу продолжить наши занятия.

Я выдохнула.

– Думаю, да. Единственное понятное объяснение.

– Пытается ли Андерхилл с тобой говорить? – спросил Руби.

Что ж, я уже не была уверена, приходят ли ко мне духи народа моей матери, стремятся ли они защитить меня от царства фейри или от самой Андерхилл. Мне все больше и больше казалось, что сама Андерхилл не дает мне найти вход и пытается меня убить.

– Да, – ответила я, опуская все остальное. – Духи временами являются.

– И они больше ничего не поведали?

Я скривилась.

– Не-а. Не знаю, что им мешает. Может, кто-то их сдерживает или они связаны другими правилами. – Я сделала еще глоток чая, и по телу разлилось тепло. Наконец, впервые с тех пор, как я покинула Унимак, я ощутила некое подобие расслабленности. – Последним было сообщение, что я должна быть одна. С Ланом. Подальше от Дрейка и остальных.

Гигант воззрился на меня поверх своей огромной чашки, которую тем не менее держал очень изящно.

– И все же ты прибыла сюда. Почему?

– Прежде всего, я доверяю собственному чутью, – нашлась я.

– Так держать. – Руби поставил чашку. – Добавки?

– Пожалуйста.

Рубезаль налил мне еще чаю.

– А теперь, Каллик из Королевского Дома, скажи-ка мне вот что. Почему ты считаешь, что способность твоей магии поглощать чужую важна?

Лан принялся медленно обходить комнату, и его взгляд на мгновение задержался на мне, прежде чем он отвернулся и продолжил изучать пространство.

Я запрокинула голову.

– Не знаю. Если бы я поняла, как ею управлять…

– Управление магией зачастую идет вразрез с инстинктами, – произнес гигант. – Возможно, тебе не удастся достичь этого, поскольку твоя магия реагировала подобным образом лишь инстинктивно.

Да уж, это-то понятно.

– У меня ничего. А у тебя?

– Ловлю себя, что размышляю над одним из первых правил, которым мы учим нашу молодежь о магии. Магия просто так не исчезает. Одним словом…

– Если ты пожираешь магию, – вклинился Лан, – куда она девается?

Я залпом осушила вторую чашку чая и поставила ее на стол.

– Хороший вопрос. Без понятия.

Руби откинулся на спинку кресла.

– Без понятия?

Я ломала голову, но там было так же пусто, как в тундре снаружи убежища.

– Ага. Вообще голяк.

На лице гиганта промелькнуло разочарование, и мне стало