— Старший лейтенант по званию. Какого цвета петлицы, какая эмблема на них?

— Цвет зеленый. Амблема — это что за хрень?

— Вот дурень! Ну, такой маленький значок, танк там, пушки или еще что, сверху петлички.

— Усек. Да… четко не разглядел, кажется два ружья, крест-накрест.

— Понятно, в полевая форме… пехота. Продолжай дальше.

— Ну, значит, этот старшой лейтенант начинает пугать. Мол, особист из военной контрразведки.

— Постой, постой, — особист говоришь… А на рукаве нашивка имеется — красная звезда?..

— Да не знаю, не смотрел на рукава.

— Ладно, тут черт голову сломит, с этими «политруками-чекистами». Давай, не отвлекайся, что дальше?

— Стал угрожать страшными карами, вроде того… если не подчинюсь, то мигом положит на месте, как последнюю тварь. Сказывал, мою подноготную доподлинно знают. Особисты, выходит эти… Но чтобы заслужить прощение советской власти, Конюхов должен помочь в секретном деле. Якобы, там приспичило по-тихому устранить одного фашистского гада. Назвал Семена Машкова… — и Лошак замолчал, сглатывая слюну.

Воронов нутром чувствовал, что Конюхов нагло, или даже примитивно врет, считает чекиста полным кретином. По имевшейся информации, в прошедшие дни ни госбезопасность, ни военная контрразведка оперативных мероприятий в Кречетовке не предпринимали. Но из подспудного иезуитского чувства позволил уркагану и дальше ломать комедию.

— Что «лошадка» в горле пересохло… Воды пока не дам! Продолжай дальше.

— Тот командир сказал, что завтра утром заявится один солдат, скажет, мол от немцев… — мужик замялся, соображая, что еще присочинить.

— Давай, не тяни, рожай быстрей! — в душе Сергей под ноль бы изничтожил охамевшего Лошака.

— Кликуха солдата — Мерин, покажет маляву одного кореша. Я должен помочь с хазой, спрятаться до поры… Но дано еще секретное задание, — и тут Лошак заговорил как по писаному, будто заранее вызубрил назубок: «Скажи, что получил указание из Борисовской школы от самого капитана Юнга. Короче, приказ центра подлежит беспрекословному исполнению».

— Продолжай, слушаю внимательно, — одобрительно поддакнул Воронов.

— Ну, там… заставляет, не тянуть резину, срочно убить снабженца Машкова. Знаю бедолагу — в ОРСе работает, — заодно заметил Лошак, — Но это семечки… Нужно парню отрезать язык и выколоть зенки, только так, не иначе. А домишко мужика — взять и сжечь. — Конюхов сотворил невинную физиономию. — Военный велел только сообщить приказ тому Мерину… А уж, что и почему, не мое собачье дело, — и как бы в оправдание, весомо добавил. — И еще командир пояснил, что наша контрразведка хочет поломать немецкие планы и наказать злейших врагов и предателей советской власти. Ну, а потом подробно расписал, что и как делать…

— А ты, мудила грешный, взял и сразу поверил, и подчинился… Не смеши Лошак…

— Дык, сам в разум не возьму… на первый взгляд, как бы и наш, красный командир, да и по виду — партийный. А с другой стороны, может, — одна шайка лейка с лагерным хозяином, оба на фашистов впахивают… Тут уж ломаться не приходится. Делай, что говорят, и не задавай лишних вопросов. Чикаться не станут… так-то вот, гражданин начальник.

— Заливай, заливай! Так и поверили диверсанты. Подумаешь, капитан Юнг, центр — в Борисовской школе… А где кодовая фраза, ну, пароль по-колхозному говоря?

— Да, имелась такая… На крайний случай особист велел запомнить и сказать такие слова. — Конюхов надолго задумался, вспоминая, потом развел руками и сожалеюще выговорил. — Гражданин начальник, вылетело из головы. Там куплеты стихов долбанутых, по листочку учил… Командир дал, велел потом непременно сжечь. Говорил перевод с иностранного языка. — Лошак зачесал голову. — То ли Морозова, то ли еще цаца дореволюционная… А, вспомнил — Холодова, — и мигом поправился. — Нет, похоже, еврейская фамилия… Ну, там стихи, про виденья в тумане, пацану снятся сны и слюнявая барская дребедень. Да не помню в точности, быстро забыл… А Мерин, похоже, знал наизусть, вытянулся, как по команде.

«Начало «Фауста», в переводе Холодковского», — сообразил Воронов, изучая немецкий, он читал подстрочник «Фауста» Гете.

— Так… по виду это военный человек, а не гражданский шпак в мундире? Надеюсь, сумел различить, сопливый мальчишка поймет…

— Военный, глотка луженая, сразу видно командирский замес.

— Личико описать, надеюсь, сможешь? — Воронову ничего не осталось, как прикинуться, что верит измышлениям Конюхова. А впрочем, неужели примитивный босяк способен на такую хитросплетенную ложь… Хотя, и правдой этот бред сивой кобылы назвать нельзя.

— Смогу! Как не смочь, — уверенно ответил Конюхов.

— Ну, вот и сладились. По этому вопросу со следователь работать будете. А пока, расскажи-ка еще о Мерине и той записке. А то вчера спешил… до конца не выслушал.

Конюхов тяжко вздохнул, напрягая память, хрустко потянулся.

— Да уже говорил, Мерин, пришел не один. С ним в паре — второй пожиглявей, но тоже, крепыш еще тот… Назвался Еремой. У главного ксива Кирпича. Мыс кирей на Печере от цинги загибались. Корефан просил помочь. Как положено, оказать содействия… — подчеркнул Лошак, — маляву я сжег, — предупредительно заметил уголовник.

— Что написано там, в точности постарайся сказать!

Конюхов на минуту задумался, затем стал проговаривать по слогам, тут, видимо, память деда заработала без сбоев:

— Лошак, за Мерина зуб даю. Слушай как отца родного. Сделай ништяк… Так надо. Помнишь матрешку… Кирпич.

— Что за матрешка такая? — переспросил Сергей.

— Это тоже знак. Мы одной марухе в лагере здоровенную матреху выточили. Так… на память.

— Дальше! Ну, ну… Не тяни резину, дальше рассказывай.

Ничего нового Лошак не сообщил, повествование старика сходилось с рассказами Еремы и Мерина. Видимо, так и было на самом деле, немецкий агент умел готовить сценарии. Навряд ли, диверсанты и уголовник заранее сговорились, что и как отвечать при случае задержания НКВД. Времени на подобные занятия у них, разумеется, не было.

Затем Конюхов подробно рассказал, кто таков Кирпич, поведал и о других зеках-сидельцах, тесно контактировавших с ними в лагере.

Терпение Воронова было на пределе, кратко записав показания в блокнот, капитан фигуральным образом утер руки. Пусть теперь диверсантами и Конюховым-Лошаком занимаются поставленные на то специальные сотрудники.

Себе на отдельный случай Сергей оставил непосредственное участия Конюхова в убийстве Машкова и надругательство над трупом. Тем Сергей хотел окончательно добить Лошака, а если тот не потечет, то применить к урке спецсредства. Воронов не сторонник чрезвычайных мер, но если честно, то признавал их эффективность.

И тут, как по заказу, караульный доложил, что приехал следователь городского отдела. Сергей поспешил наверх

* * *

Следователем оказался худощавый дядечка, уже в пенсионном возрасте, с грубым лицом и густой седой шевелюрой, по званию младший лейтенант. Воронов сразу определил, что перед ним опытный чекист, потому долго вводить в курс дела не пришлось. Следователь и так понимал стоящие