– Похоже на то.

– А почему тогда мистер Блум не святой?

– Это который веселый садовник из телевизора? Ну, может, еще станет, когда умрет, – сказал Бен.

Я перевернул страницу.

– Ничего себе! Слушайте: однажды останки трех святых исчезли из подземной часовни, они так и не были найдены. Прежде же, когда останки были здесь, эта церковь была местом паломничества.

– Напомни, что такое паломничество, а то я забыл, – попросил Чарли.

Точного ответа я не знал, но я не люблю не знать ответов, поэтому, исходя из логики, предположил:

– Наверное, это то, что делают паломники.

Чарли озадаченно нахмурился:

– Паломники – это такие насекомые?

– Нет, это палочники! – рассмеялся Бен. – А паломничество – это когда люди едут типа на курорт, но молиться.

– Точно, – сказал я и продолжил читать: – «Когда в XIX веке трое святых исчезли, поток паломников иссяк, и о церкви постепенно забыли». Как это печально!

– Бедняжка церковь, – сказал Чарли и погладил скамью.

Бен двинулся по проходу:

– Пошли разведаем, что тут есть, пока Чарли не слишком прикипел душой к здешней мебели.

В дальнем конце церкви располагался стол, а на нем – крест и статуэтка Иисуса. Кроме того, там были ступеньки, ведущие на кафедру, откуда викарий обычно читает проповеди прихожанам, а также два ряда скамеек для хора. Чарли двинулся вверх по ступенькам.

– Что ты делаешь? – воскликнул я. – Туда можно только особенным людям!

Чарли ухмыльнулся:

– Ну уж если Человек-Паук не особенный, тогда я прямо не знаю.

– Нет, правда! В эту часть церкви можно только тем, кого благословил священник… или сам Бог.

– И что, по-твоему, случится, если я туда поднимусь?

– Например, ты будешь сокрушен.

– Это как?

Я не был стопроцентно уверен, но сказал:

– Бог тебя оттуда сбросит.

– Как? Чем?

– Не знаю, чем-то с неба. Типа удара молнии.

Внезапно церковь заполонило очень громкое, низкое гудение, и у меня мелькнула мысль, что сейчас мы на собственном опыте узнаем, что такое «сокрушить».

Чарли мигом слетел со ступенек и ухватился за меня. Я хотел было отскочить: не желаю, чтобы он болтался на мне в тот момент, когда его будут сокрушать за вторжение на святые ступеньки! Но я замешкался, и Чарли успел повиснуть у меня на спине, как детеныш шимпанзе. Я стал бешено вращаться, пытаясь его сбросить, и остановился, только когда услышал хохот Бена:

– Видели б вы себя!

Тут по церкви раскатился еще один звук, на этот раз – почти веселый. И определенно знакомый.

Бен сидел за церковным органом и играл «Затейника»[5] – мелодию для фортепьяно, которую выучил в четвертом классе.

Я наконец отцепил Чарли от себя.

– Бен, перестань, услышат!

– Остынь, Фред. Кому мы помешаем – стаду овец? Тут ни единого человека на много миль вокруг.

Он одарил меня очередной ехидной ухмылочкой и переключился с «Затейника» на «Собачий вальс».

– Хватит! – взорвался я. – И вообще это отара, понял?

– Что?

– У овец отара, а не стадо!

– Как скажешь, красотка. Это отара! – тоненько пропищал он, передразнивая меня. Но вышло совсем не похоже.

Бен еще громче застучал по клавишам и крикнул Чарли:

– Давай в четыре руки?

И эти двое начали терзать орган вместе.

Когда Чарли сказал: «А теперь еще раз сначала», я решил оставить их в покое. Пусть себе пинают балду, а я сделаю что-нибудь полезное. И я отправился изучать церковь.

Они уже доуродовали «Старого Макдональда» примерно до середины, когда я обнаружил дверь, ведущую в маленькую комнатушку. Наверное, священник или викарий удалялись туда, чтобы помолиться в одиночестве. В комнатке был письменный стол, застекленный шкафчик и шкаф для одежды. После тщательных поисков я обнаружил следующие предметы:

Большую коробку облаток для причастия со сроком годности до августа 1998 года.

Ручку с надписью «А что написал бы Иисус?»

Коробок спичек.

Массивную свечу.

Двенадцать белых одежек, в которых поют мальчики в хоре, – позже я выяснил, что это называется «альба».

Когда я вернулся в главный зал, Бен и Чарли уже распевали, что на ферме у старого Макдональда жил птеродактиль.

– Глядите, что у меня есть! – крикнул я, перекрывая клекот птеродактиля и протягивая к ним руки с тремя этими белыми одежками. Я был чрезвычайно доволен своими трофеями. – Пока вы музицировали, я занимался полезными делами.

– Ты встретил мальчиков-хористов и ограбил их? – осведомился Чарли.

Я тяжко вздохнул.

– Нет. Эти штуки висели в шкафу. Круто, а?

Бен, судя по выражению лица, так не считал:

– Ты хочешь, чтобы мы это на себя напялили?

– Да, я хочу, чтобы мы это на себя напялили. Мы больше не можем позволить себе костюмы супергероев, это слишком большой риск. Что, если Бугор уже напал на наш след?

– Да, но…

– И еще. Прошу прощения, Чарли, но от тебя воняет. – Это было жестоко, но зато честно.

– Ты, между прочим, тоже не благоухаешь, как освежитель воздуха!

– Вот поэтому нам и нужно переодеться.

Я выразительно посмотрел на них. Конечно, они прекрасно понимали, что я прав.

– Ну ладно… – Бен стянул с себя верхнюю часть наряда Бэтмена. – Только сперва надо помыться.

Разумеется, я успел об этом подумать. Однако была одна проблема.

– Там, в дальнем углу, есть туалет – унитаз и умывальник. Но, когда открываешь краны, они издают страшный рев и из них хлещет отвратная коричневая вода.

– А как насчет купели? – спросил Бен.

Я засомневался.

– Святая вода? Разве в ней можно мыться? У нее же… особые свойства?

– И что, по-твоему, с нами случится? Крылья вырастут?

– Я не знаю, как действуют эти религиозные штуки… – ответил я.

Купель была самым внушительным элементом церкви. На ней висела табличка, гласившая, что эта вода набрана из святого источника. То есть это должна была быть святая вода высшего класса. Но больше всего мне понравилась статуя Девы Марии в основании купели. Хоть она и была каменная, лицо у нее было очень доброе. Она явно была не из тех, кто запретил бы нам мыть подмышки святой водой.