– Взгляните на рукав пиджака, который я только что снял – его необходимо почистить! Видите следы белого порошка? Вы ведь заметили, как я провел пальцем по бокам ящика туалетного столика мадам Опалсен?

– Нет, не обратил внимания.

– Вам следует быть наблюдательнее, мой друг, и следить за моими действиями. На пальце остались следы белого порошка, и я, занятый своими мыслями, машинально вытер его о рукав – поступок, идущий вразрез с моими жизненными принципами.

– Но что это был за порошок? – нетерпеливо спросил я. Жизненные принципы Пуаро меня не особо интересовали.

– Ну, уж конечно, не яд Борджиа, – подмигнул Пуаро. – Укротите свое воображение, а то я уже вижу, как у вас загорелись глаза. Я вас разочарую – это был французский мелок.

– Французский мелок?

– Ну да, им еще пользуются краснодеревщики. Чтобы ящики легко скользили в полозьях.

Я рассмеялся.

– Ах вы, старый плут! Я-то думал, вы сообщите нечто невероятное!

– Мне надо бежать, мой друг! До свидания!

Дверь закрылась. С насмешкой на устах и умилением в душе я поднял с кровати пиджак и потянулся за платяной щеткой.

На следующее утро, не получив никакой весточки от Пуаро, я вышел размяться, встретил старых приятелей и отобедал в отеле в их компании. После обеда мы отправились на автомобильную прогулку. Нас задержала проколотая шина. В «Гранд-Метрополитен» я вернулся уже около восьми.

Первое, что предстало моим глазам – Пуаро, выглядевший совсем крошечным, ибо он был зажат между внушительными тушами Опалсенов. Мой друг был не просто доволен – он светился от гордости.

– Мон ами Гастингс! – кинулся он ко мне. – Обнимите меня, мой друг! Все разъяснилось чудесным образом!

К счастью, на этот раз объятия были чисто символическими – имея дело с Пуаро никогда не знаешь, чего ожидать.

– Вы хотите сказать… – начал я.

– Я считаю, это просто потрясающе! – Сдобное лицо миссис Опалсен расплылось в счастливой улыбке. – Я ведь говорила, Эд, что если он не сможет вернуть мой жемчуг – никто не сможет этого сделать?

– Да, дорогая, именно так ты и говорила и оказалась права.

Я растерянно взглянул на Пуаро, и он решил сжалиться надо мной.

– Мой друг Гастингс, как выражаетесь вы, англичане, плывет без руля и без ветрил. Садитесь, Гастингс, и узнайте, чем закончилась эта история.

– А она закончилась?

– Конечно. Они арестованы.

– Кто арестован?

– Ну, разумеется, горничная и лакей. А вы так ничего не поняли? И пропустили мимо ушей мой намек насчет французского мелка?

– Вы сказали, им пользуются краснодеревщики.

– Конечно, чтобы ящики легко выдвигались. Ну, а еще им пользуются те, которые хотят достать что-то без лишнего шума. Кто бы это мог быть? Никто иной, как наша горничная. План был до того остроумный, что даже Эркюль Пуаро не сразу смог его разгадать. Вот как было дело. Коридорный затаился в номере по соседству, ждет. Камеристка-француженка выходит из спальни. Горничная молниеносно выдвигает ящик, достает шкатулку, отпирает задвижку и сует шкатулку сообщнику. Лакей, не торопясь, открывает ее – они заранее запаслись дубликатом ключа – достает колье и снова ждет подходящего момента. Селестина опять выходит из номера и – вуаля! Шкатулка возвращается в ящик. Появляется хозяйка, кража обнаружена. Горничная настаивает, чтобы ее немедленно обыскали, и преисполненная праведного негодования выходит из комнаты полностью оправданная. Копия ожерелья еще утром, во время уборки, была припрятана в матрасе камеристки.

– Но зачем вы ездили в Лондон?

– Помните белую карточку?

– Конечно. Я еще ломал голову – для чего она понадобилась. Я-то подозревал что… – и я, немного смущенный, краем глаза глянул на мистера Опалсена.

Пуаро от души рассмеялся.

– Вы опять не догадались, в чем дело! К счастью, как и наш коридорный! У этой карточки специальное покрытие – на ней остаются превосходные отпечатки пальцев! Я направился прямиком в Скотленд-Ярд и попросил нашего доброго друга инспектора Джеппа кое-что проверить. Как я и подозревал, отпечатки пальцев принадлежали парочке похитителей драгоценностей, которых уже давно разыскивала полиция. Джепп прокатился со мной до Брайтона, преступников арестовали, ожерелье нашли в комнате лакея. Смышленые мошенники, но у них была неверная мето́да. Я раз тридцать говорил вам, Гастингс, что без правильной мето́ды…

– Не тридцать, а как минимум тридцать тысяч раз! – прервал его я. – Но где же они прокололись?

– Сама по себе идея устроиться в штат обслуги отеля превосходна, но было неосмотрительно с их стороны пренебрегать своими прямыми обязанностями. Они не вытирали пыль в пустующем номере, а когда лакей поставил шкатулку на стол, остался след…

– Теперь припоминаю! Я его видел! – вскричал я.

– До этого я лишь подозревал. А увидев отметину, я уже знал и …

Воцарилась тишина.

– … И вот мой жемчуг вернулся ко мне, – провозгласила миссис Опалсен на манер хора из древнегреческой пьесы.

– Что ж, – сказал я, – пора бы поужинать.

Пуаро решил составить мне компанию.

– А слава в этом деле достанется не вам, – заметил я, когда мы уже сидели за столом.

– Пустяки, – отмахнулся мой друг. – Пусть пожинают лавры Джепп и местный инспектор. А мне… – он похлопал по карману, – … мне достался чек от мистера Опалсена, и знаете, что, друг мой? Мы провели эти выходные совсем не так, как планировали. Давайте приедем сюда на следующий уик-энд – и на этот раз за мой счет!

VIII. Похищение премьер-министра

Сейчас, когда война позади и все ее тревоги остались в прошлом, я, пожалуй, рискну поведать миру о роли, которую мой друг Пуаро сыграл в момент национального кризиса. Мы свято блюли тайну, и журналисты так ничего и не пронюхали. Но теперь надобность в строгой секретности отпала, и я считаю, вся Англия должна наконец узнать, в каком она долгу перед маленьким чудаковатым бельгийцем, чей великолепный ум помог предотвратить величайшую катастрофу.

Точную дату происшествия я не назову, достаточно сказать, что это случилось в тот исторический период, когда лозунг «Мирные переговоры любой ценой!» скандировали тут и там – кто по недомыслию, а кто и по наущению врагов Англии. Однажды вечером после ужина мы с моим другом сидели в его кабинете. Когда меня уволили в запас по ранению, то зачислили в отдел вербовки. У меня вошло в привычку, покончив с делами, заглядывать к Пуаро и беседовать об интересных случаях из его практики.

Тем вечером я пытался обсудить со своим другом сенсационное известие – ведь произошло не что иное, как покушение на премьер-министра Великобритании, мистера Дэвида Макадама. Скупые статьи в газетах, несомненно, подверглись жесточайшей цензуре, и из них нельзя было извлечь никаких подробностей, кроме известия, что премьер-министр уцелел лишь чудом: пуля вскользь задела его щеку.

Надо ли говорить, как я возмущался преступной небрежностью нашей полиции, допустившей, чтобы случилось подобное безобразие. Конечно, агенты германской разведки, действовавшие в Англии, готовы были пойти на любой риск ради такого успеха. «Рубака Мак», как