немедленно бросить ее на постель и в очередной раз доказать, как сильно люблю. — Не разбрасывайся пока словами. Я согласен, что нам надо это обсудить. Хочешь сегодня или завтра?

Тяжело выдохнув, Нелли повернулась и направилась в прихожую.

— Я пока не знаю, не определилась со временем. Но нам и правда нужно поговорить обо всем этом. Чем быстрее, тем лучше.

— Так не должно оставаться, — произнесла очень тихо, я едва расслышал.

Мы обулись и замерли друг напротив друга. Качнулся вперед, наклонившись, собираясь поцеловать ее, но Нелли отстранилась, предупреждающе уперлась ладонью в мою грудь, отвернула голову. По щеке скользнуло ее дыхание.

— Иди первым, — кивнула на дверь.

— Я словно твой любовник, — зло усмехнулся, вновь вскипая. — Нас не должны видеть вместе и бла-бла-бла.

— Так просто будет лучше, — отрезала Элеонора, отпирая замок.

Глава 7. Апперкот и нокдаун

Юбилей. Есть что-то в этом событии от армагеддона. Сама организация праздника уже достойна стать сюжетом какого-нибудь ситкома. А если это еще и юбилей твоей матери, не последнего человека в городе, то тянет увешаться амулетами от всего на свете и укрыться в какой-нибудь пещере.

Нет, я люблю публику, обожаю внимание, но только если оно исходит не от родни и знакомых. Девяносто процентов пожелают удостовериться, что дела у тебя идут хреново (или хреновей, чем у них), выколупывая подробности, сочувственно цокая языком, качая головой.

Поэтому в это элитное загородное стойло, именуемое «Ресторан «Лесной», где Евгения Александровна вознамерилась отпраздновать свой день рождения, явился как на ринг, собираясь валить противников ослепительными улыбками, ловкими уходами от ответов, сарказмом и завуалированными подколками.

Вот вроде бы среда, середина недели, но мать не побоялась позвать весь цвет города (кажется, даже наш бессменный мэр мелькнул где-то), родных, знакомых отца и своих. И погода еще баловала. Несмотря на начало сентября было так же комфортно, как на курорте в бархатный сезон: ненавязчиво тепло и безветренно.

Веранда ресторана, где пока собирались гости, гудела, точно взбесившийся трансформатор, разодетые дамы и господа мельтешили, здоровались-обнимались, хохотали и переговарились, я же стоял в стороне, наблюдая за действом с постной миной.

Нет, конечно, мать я не проигнорировал. Как только приехал, сразу же нашел ее, поцеловал в щеку, поздравил и поинтересовался, как там поживает мой подарок — чертов редкий сорт орхидей, который через третьи руки где-то добыла Марго. Название этих цветочков благополучно вылетело из головы сразу же, как секретарша его озвучила.

— Ой, Гошик, они такие чудесные! Спасибо огромное. Я их уже устроила, но теперь практически живу на даче, надо ведь наблюдать, чтобы все в порядке было. Твой отец недоволен, само собой, — рассмеялась мать.

— А Нелличка, представляешь, тоже мне орхидеи подарила, — подмигнула Евгения Александровна, ухватив меня за локоть. Пораженный, я застыл на месте. — Свою картину с ними. Я повесила ее у нас в квартире. Вы с ней точно сговорились! Вместе думали, что мне подарить? Может, даже работали вместе?

Мать улыбалась довольно, со знающим и гордым видом: мол, все понятно с вами обоими, но прямого ответа пока не потребую.

— Ну ты преувеличиваешь, — ответил я, приятно удивленный такому совпадению. Прямо знак свыше!

И да, мы с Нелли работаем вместе, но немного над другим. К искусству это отношения не имеет, а к подгузникам и распашонкам — очень даже.

Потом Евгения Александровна отвлеклась на других гостей, а я начал поиск жены. И с каждой минутой тревога и гнев нарастали: этой занозы нигде не было.

Я понял, что в шатком равновесии наших отношений-неотношений произошел сдвиг, еще в воскресенье, когда отправил ей СМС со смайликом и предложением поужинать если не вместе, то, к примеру, в одном ресторане за соседними столиками. Никакого ответа не последовало. Это было дерьмово, это задело, но списал все на типично женскую смену настроения. В понедельник сообщил ей, что заказал подарок для матери, и поинтересовался, как дела с презентом у нее. Вновь молчание. Во вторник уже так бесился, что послал ей больше десятка СМС с одним вопросом: «Какого черта ты меня игнорируешь?» Разумеется, ответа не дождался. И тогда отправил контрольное: «Завтра в шесть заеду за тобой, поедем на юбилей». И вуаля! Аллилуйя! «Не смей!» Замечательный, емкий ответ, доказавший, что Элеонора Вишневецкая жива-здорова и даже не заперлась от мира в мастерской, просто не желает общаться.

Все изменилось, без сомнения. Но, бля, в какую, мать его, сторону?

Гости постепенно рассаживались, где-то через четверть часа уже должна была стартовать развлекательная программа, я же, старательно избегая попадаться на глаза родителям, брату или сестре, приговорил в баре две порции виски с тоником и остался стоять в тени одного из деревьев у веранды. Отбрехался от парочки знакомых, назойливо лезших с вопросами о моей жизни, изящно послал лесом какого-то дальнего родственника, решившего постоять рядом, «ибо вечер хорош».

Я ждал и злился. Следовало бы обдумать план дальнейших действий, но определился: к чертям любые планы! Нелли сама поставила вопрос ребром, и сегодня намерен решить его окончательно.

Как там говорят? Тяжело ждать и догонять. Так вот, процесс вообще становится невыносимым, если при этом ты еще и чертовски взбешен.

И как только эта мысль сформировалась в моей голове, я получил первый удар на этом дерьмовом ринге-вечеринке.

Элеонора все-таки прибыла. И на миг вышибла из меня дыхание и разум…

У женщин это вечный фетиш — маленькое черное платье. Этакое тайное оружие, от которого немедленно надо их избавить, раздев. Особенно дрянь дело, если длина вот такая невинно-развратная — чуть выше колен, а Нелли выглядит в нем как хрупкая, неземная и грешная греза. Моя греза…

Засияв улыбкой, послав подальше все дурные предчувствия, я, наконец, отмер и решил покинуть свой медвежий темный угол. Пока приближался к жене, направлявшейся ко входу в ресторан и не заметившей меня, ласкал взглядом изгиб шеи, который сегодня не закрывали волосы, собранные в элегантную высокую прическу, изящные линии груди, талии, волнующие — бедер. Понятно, что поглощенный созерцанием, я пропустил второй удар.

О да! Не я один спешил к Элеоноре, подбирая по дороге слюни. Меня опередил какой-то козел, который до этого стоял на веранде, перетирая с кем-то. Плечистый мужик, темноволосый и лохматый, с намеренной легкой небритостью. Одет так, что хочется послать: голубые подвернутые джинсы, серый блейзер на белую майку-алкоголичку, мокасины на голые ноги — стиль «шик головного мозга». Мы вроде были одного возраста, но внезапно почувствовал себя отставшим от жизни старпёром в своей классической двойке и синей сорочке.

И