class="p1">– Итак, нам следует выяснить, не видел ли кто – случайно или не совсем, – как Тео покидал павильон. И был ли он один. Ваш сценограф вчера сообщил, что Тео вышел покурить. Было это, – Хиксли перелистал несколько страниц, – в двадцать минут десятого. После этого Тео, насколько мы пока осведомлены, никто не видел. Нам следует допросить всех преподавателей. И ещё персонал. Кто-нибудь из технического персонала здесь вечером остаётся?

– В здании живёт только Секвойя, наш уборщик. Кухарка и экономка приходят из деревни.

– Отлично. С ними мы поговорим, но чуть позже.

Хиксли взглянул на часы. В этот момент в дверь постучали.

– Сэр, отец Лерри здесь, – доложил констебль.

– Ненавижу католиков, – процедил Хиксли на выдохе. – Проводите его сюда!

Он повернулся к Дарту.

– Ваше мнение о католиках?

Дарт дёрнул кончиком носа.

– Думаю, они делают своё дело, как и мы с вами.

– А я считаю, что Англии католическая церковь нужна, как собачьему хвосту репей.

Брови Дарта удивлённо вздёрнулись.

– Лишнее, – Хиксли горячо прожестикулировал. – Ритуалы-обряды их помпезны, а церкви напоминают пряники с тортами. Это слишком инородно. Не по-английски.

Он хмыкнул.

– Чудачество, ей-богу! На рассвете, пока наши эксперты по дактилоскопии занимались делом, ваш святоша стоял рядом и долдонил что-то библейское.

– Он служил траурную мессу на месте убийства, – уточнил Дарт, не снижая чопорности в голосе. – Это не только в католичестве…

– Это раздражало! – гавкнул Хиксли и с гадливостью посмотрел в сторону вошедшего священника.

Отцу Лерри предложили кресло, в котором минутами ранее отсиживало допрос бренное тело Милека Кочински.

– Надеюсь, вы не против, что я послал за вами, святой отец?

– Нет, я всё понимаю, – мягко отозвался Лерри, угадывая в следователе приверженца еретической идеологии. – Прошу извинить, что не явился раньше. С утра в церкви собралось много людей, как на воскресную службу. Я читал им проповедь о мученической смерти и…

Суперинтендант поднял руку.

– Расскажите мне о кресте, который фигурирует в деле. Это какой-то ритуальный крест?

Как можно кротко и смиренно, видя раздражение Хиксли, отец Лерри поведал историю креста, а также о том, как мы с Адамом явились к нему вчера без десяти десять и как вместе искали крест в подвале, пока не услышали крики.

Милек Кочински и его сын заходили в церковь примерно в девять часов. После этого отец Лерри никого до нас с Адамом не встречал. Нет, он не выходил из церкви. Он мыл полы и протирал пыль, как и всегда. Он не может сказать, украли крест после того, как ушли Кочински, или же раньше, ввиду того, что не спускался в подвал уже довольно долгое время.

– Как священнослужитель, что вы думаете об этом убийстве? – спросил Хиксли.

– То же, что думаю, когда не надеваю рясу, – изрёк Лерри. – Любое убийство – чудовищно. А это…

– Я не об этом. Вы как священник, знающий множество проповедей и учений, что-нибудь видите в таком методе убийства? Что-то религиозное?

Отец Лерри наморщил лоб, пытаясь понять, к чему клонит суперинтендант.

– Мне, к примеру, всё это напоминает какой-то зверский сатанинский ритуал…

– О, – перебил Лерри. – Уж точно не это. Крест несёт в себе совершенно другую суть…

– Тогда что же? – с нажимом вопросил Хиксли.

Священник задумался. С минуту в комнате царили тишина и утренняя свежесть из открытого окна.

– На кресте распяли Христа, – негромко произнёс отец Лерри. – Но в случае с Тео… Пожалуй, крест в этом деле видится мне скорее неким символом. Гм… символом искупления, что ли.

Лицо Дарта стало заинтересованным.

– Искупления? – спросил он.

Отец Лерри кивнул.

– Да. Крест в христианстве вообще считается символом искупительной жертвы. В этом и смысл, думаю. Если считать крест лишь предметом из дерева, то не проще ли привязать человека к дереву в лесу, чем красть для этого тяжёлый предмет из чужого подвала? – сказал он рассудительно.

– Согласен, – буркнул Хиксли, закурив. – Потому я спросил вашего мнения.

– Я думаю, что смерть Теофила была связана с символическим значением креста и… с Господом, – добавил Лерри.

Хиксли вдруг поперхнулся и закашлялся.

– Да, – Лерри всё кивал, – мученическая смерть откроет многогрешному Тео врата в Царствие Небесное, где пребудет он с Господом и со святыми. Господь послал ему мученический венец…

Суперинтендант встал.

– Благодарю вас, святой отец! Больше не смею вас задерживать.

Лерри понимающе кивнул и откланялся.

Хиксли облегчённо выдохнул.

– Мистер Дарт, соберите для меня ваших студентов.

Дарт встал.

– После завтрака вас устроит?

Суперинтендант скорчил довольную гримасу.

– Ну, только если и нам чего вкусненького перепадёт! – Он подмигнул.

Мрачное лицо Дарта и мускулом не дрогнуло.

Мы слезли с выступа, чтобы ретироваться, как вдруг орешник за нашими спинами зашуршал и раздвинулся. Из пышного куста выбрался Адам.

– Вы чуть всё не испортили, – сказал он, отряхиваясь и поправляя очки. В руках его была тетрадь.

– Лещину рисуешь?

– В общем, да, – Адам продемонстрировал рисунок.

Мы взглянули. На бумаге карандашом были весьма близко к правде изображены два остолопа, висящих на георгианском подоконнике, их пятки щекотали разросшиеся щупальца орешника, похожие на языки пламени.

– Ноги отменные, – заметил я.

– Не ноги, а кручи! – сказал Питер.

Адам захлопнул тетрадь.

– Только мозгов не видать. Но я рисовал с натуры.

Мы скорчили придурковатые рожи. Адам удалился с важностью Моисея со скрижалью в руках.

Глава 15

Кто надел рясу Робина?

Перед началом занятий Дарт загнал своих овец в главную кошару. Вопроса, чью на этот раз овцы траву пощипали, не возникло даже у ботанов.

Суперинтендант Хиксли браво выпятил грудь, заняв место у кафедры. Он держал руки за спиной, и узкие плечи его совсем скруглились, почти исчезли.

Собрание не принесло ожидаемых плодов. Словом, никто не видел ничего. Но, может быть?.. Нет, ничего. Уверены? Так точно, сэр. Все, без исключения, находились в театральном павильоне, никто и никуда не выходил.

Хиксли был раздосадован и, как всегда, раздражён. Пока он тихо бормотал проклятия себе под нос, Дарт выгонял наше стадо на занятия. На коридорном повороте Джо отстал и тенью скользнул обратно. Мы с Адамом притормозили. Джо вернулся в аудиторию, где оставались Дарт с суперинтендантом. Мы протопали к дверям, навострив уши.

– Я не хотел при всех, – начал Джо.

Хиксли закурил.

– Говорите, молодой человек.

Джо замялся.

– Что ты хотел? – спросил Дарт.

– Ну… в общем, я только видел, сэр…

– Запишите это, – приказал офицеру суперинтендант. – Как ваше полное имя?

– Джо Пинкертон, сэр.

– Пинкертон, Пинкертон… – Хиксли почесал висок. – Знакомое что-то. Ваши родственники, случаем, не в парламенте засели?

– Мой отец, сэр, Ральф Пинкертон, – виновато изрёк Джо.

– Конечно, я же знаю, что слышал