Шрифт:
Закладка:
В ужасе, зажав рот, я резко отвернулась, только бы не видеть, как Дидерик Смит с визгом выпутывается из своего плаща.
Взгляд мой задержался на нависшей над поляной ветке. Секунду назад она была пуста.
Теперь же там что-то было.
Что-то, сплетенное из теней. Что-то с горящими глазами.
Я в упор смотрела на монстра, а монстр в упор смотрел на меня.
Восемь
Я
оцепенела. Язык как будто парализовало за зубами. Не получалось ни закричать, ни вдохнуть, ни предупредить кого-то. Да взрослые бы и не обратили на меня внимания в любом случае, потому что Бром пытался схватить Дидерика – думаю, он хотел успокоить кузнеца, – а Сэм Беккер суетился около, что-то лепеча. Существо на дереве могло бы потянуться и уволочь меня, а они бы даже не заметили.
Тень медленно стекла с ветки – тень, формой напоминающая руку с растопыренными пальцами. Почти лениво поползла она по прогалине, скользнула по моим ногам, поднялась по спине – и бесплотные пальцы сомкнулись на моей шее. Только не по-настоящему. Тень была продолжением воли существа, чарами, предназначенными для того, чтобы притянуть меня, увлечь в «объятия» монстра.
И я ничего не могла сделать. Тварь поймала меня, поймала и удерживала взглядом, и я вспомнила, как чудовище смотрело на меня через поле, как оно уже пыталось заарканить меня.
Мне вдруг показалось, что вдалеке зазвучала музыка, тихая, старомодная, и музыка эта направила мои ноги к дереву, мягко, почти нежно подталкивая меня к гибели.
Бен.
Голос выплыл откуда-то из глубины леса.
Бен.
А потом совсем другим тоном:
Бен не про тебя.
Рука-тень на моей шее на миг ослабила хватку, как будто существо прислушивалось и размышляло.
«Бен не про тебя», – снова повторил голос, предельно ясно давая понять: «Он мой».
Меня пробрала дрожь, не знаю уж, из-за чего: из-за страха, что Всадник придет за мной, или из-за того, что в глубине души мне хотелось, чтобы он пришел. Было во Всаднике нечто такое, какая-то связь, которую я не улавливала и сомневалась, что смогу уловить.
Пальцы монстра вновь сжались сильнее, настойчивее – он заявлял права на свою добычу.
Где-то далеко заржали лошади, оставленные с Хенриком Янссеном.
И словно в ответ в чаще раздался стук копыт, и сердце мое забилось в такт с этим стуком.
Я разлепила заледеневшие губы и, глядя на монстра, которого Шулер де Яагер называл клудде, заставила себя их произнести:
– Он… идет… за… тобой.
Давление на шею усилилось, словно тварь разозлилась. И вдруг призрачные пальцы разомкнулись, а мигом позже, ускользнув во тьму, исчезла и тень.
Стук копыт в лесу затих, и сердце забилось медленнее. Я пошатнулась. Перед глазами заплясали звезды, и я сделала несколько глубоких вдохов.
Трое мужчин стояли лицом к лицу, споря о том, как доставить Юстуса в деревню. Пока монстр пытался утащить меня, вопрос о том, Юстус это или нет, похоже, все-таки решился.
Никто, даже Бром, не обращал на меня никакого внимания. Я привалилась спиной к стволу и сползла по нему, спрятала голову между коленями и принялась тереть затылок, пытаясь избавиться от ощущения прикосновения руки-тени с ледяными, как сама смерть, пальцами к моей коже.
Дышать я продолжала глубоко-глубоко. Я была в безопасности – по крайней мере, сейчас. Чем бы ни являлся этот клудде на самом деле – мне не очень-то верилось в рассказ Шулера де Яагера о том, что это кошмар из Старого Света, – похоже, он боялся Всадника.
А Всадник хотел заполучить меня себе.
Неприятное это было ощущение – знать, что на тебя охотятся. Люди привыкли сами быть охотниками, чувствовать власть над диким зверьем, считать, что нет никого превыше человека.
Но леса близ Сонной Лощины были особенными. Совсем не такими, как прочие. В их темной глубине скрывались места, куда никто не осмеливался заходить. Не осмеливался, поскольку знал, что там обитают создания, не принадлежащие этому миру. Заглянуть туда означало привлечь их внимание, а привлекать внимание подобных существ никому не хотелось.
Я всегда считала себя большой, сильной, выносливой и яркой личностью, совсем как мой дедушка. Но в этот миг я чувствовала себя очень маленькой и очень юной. В конце концов, мне было всего лишь четырнадцать – а я столкнулась с проблемами и заботами посерьезнее тех, что обычно выпадают на долю ребенка.
Так я и уснула, пристроив голову на коленях. Следующее, что я помнила, – это как Бром поднимает меня на руки, при этом голова моя ложится ему на грудь, и несет обратно к лошадям. Все время я пребывала в полудреме, слышала тихий рокот его голоса, но не придавала значения словам, с которыми он обращался к другим мужчинам. Дед дождался, когда остальные сядут на лошадей и уедут, после чего поставил меня на подгибающиеся ноги, чтобы оседлать Донара.
– Сможешь постоять тут секунду, Бен?
Я сонно прищурилась:
– Только секунду.
Он взлетел в седло, втянул меня за собой и тронул Донара, который неспешной рысцой потрусил к дому.
– Что они сделали с Юстусом? – спросила я.
– Смит собирается вернуться за ним завтра. Хотя не знаю, что к тому времени останется от тела. Перед завтраком я сходил посмотреть на мертвую овцу, так из всего скелета уцелела всего лишь пара костей. Туша словно впиталась в землю.
А я ведь так и не спросила Брома, что он сделал с овцой. Я села прямее, более-менее очнувшись от сна.
– Как ты думаешь, опа, почему это случилось?
Он не ответил на мой вопрос, зато задал свой:
– Так что же ты видела сегодня в лесу, Бен?
Я крепче прижалась к деду.
– Не знаю, стоит ли нам говорить об этом – здесь.
Опа похлопал по моим рукам, сдавившим его живот под самыми ребрами, успокаивая меня.
– Все в порядке. Ты в безопасности. Так что плющить меня ни к чему.
Я понимала, что он шутит лишь для того, чтобы подбодрить меня, ведь «сплющить» его я, конечно, не могла. Но мне как-то не полегчало. Наоборот, захотелось вжаться в него еще сильнее, потому что я не была в безопасности. Монстр пытался утащить меня прямо из-под носа Брома. И я осознала, что нет такого места, где я бы все-таки была в безопасности.
Ну, может быть, кроме седла Всадника.
Я поежилась, потому что, если там лесная тварь
