на оборудование этого «окна» лаборатория выделила небольшую сумму денег, полученных за выполнение заказов предприятий. Деньги предназначались для премирования заведующих отделами, разработчиков. Он пригласил их всех в школьный подвал, рассказал, что здесь будет, и предложил помочь ученикам. Секретарь партийной организации Максим Петрович Ромашко поддержал его, заведующие отделами и разработчики не поскупились, без всяких охов и ахов передали свои премиальные в школьный фонд.

Младший научный сотрудник Евгений Сюсюк закупил оборудование: провода, переключатели, огромный кинескоп, объяснил школьникам принцип создания модели «живого» окна. И работа закипела. Перепачканные известкой, смолой, клеем пятиклассники с какой-то вдохновенной ожесточенностью сверлили дыры в стене, выдалбливали бороздки, пилили, строгали, сколачивали раму.

Вот тут-то его и застукали. Он был вызван на ковер.

В огромной комнате, вдали, в углу возле окна за массивным столом, площадь которого измерялась квадратными метрами, восседал один из тех, кого в народе называют «перстом указующим», — Антоний Пьемонтович Лысорук. Белая рубашка с галстуком-бабочкой, черный костюм, обтягивающий дородную фигуру, широкий гуцульский пояс, поддерживающий внушительный живот. Чтобы создать у посетителей преувеличенное представление о своей занятости, Антоний Пьемонтович с утра до вечера крутил диск телефона, отдавал категорические распоряжения — выяснить, проверить, наказать. Этим он занимался и сейчас.

— Вот я ломаю голову над вашими художествами... — задумчиво начал Антоний Пьемонтович, кладя трубку на рычаг телефона. — Кто вам разрешил? С кем вы советовались? Почему я ничего не знаю?

Вопросы были поставлены хитро. Прошло время, когда кибернетика, электроника и другие современные науки сваливались в общую кучу и над ними водружались вывески: «Метафизические выдумки», «Идеалистические бредни». Отрекаясь от открытий и шельмуя их, чего доброго, прослывешь дремучим ретроградом. Куда проще признавать новации, расхваливать их, а затем палец о палец не ударить, чтобы внедрить их в производство, в жизнь. Наоборот, исподтишка нагромождать бесчисленные препятствия, чтобы задержать, остановить. Ведь так хорошо и уютно живется в старом, спокойном окружении — не надо напрягать мозговые извилины для постижения нового, непривычного. Мир проверенных мыслей и выводов надежно охраняет положение, комфорт, достаток. Нет же, кому-то хочется ловить жар-птиц и добывать птичье молоко!

Все это Савич мгновенно прочел на сытом, самодовольном лице Антония Пьемонтовича. Интуитивно почувствовал: есть еще что-то глубоко затаенное, надежно прикрытое. Что?..

— Григорий Васильевич! Как лучше: сверху вниз или снизу вверх? — прервал размышления Савича Артем Астахов.

Двусмысленность вопроса вызвала в зале смех.

— Вы не поняли меня. Я не о том... Не сердитесь...

Чего ж тут сердиться? Есть два способа проектирования вычислительных систем. «Сверху вниз» — это когда разрабатываются сначала общие концепции системы. Затем, детализируя ее составные части, доходят до конкретных схем. Способ «снизу вверх» — постепенное укрупнение объектов проектирования: схемы объединяются в узлы, узлы — в блоки, блоки — в модули.

— Коллеги! — улыбнулся Григорий Васильевич. — Артем подсказал хорошую мысль. Мой промах. Я не предусмотрел этого важного обстоятельства, а он, Артем, вишь, подметил, напомнил. Давайте разделимся. Правая сторона займется первым вариантом, левая — вторым.

Послышались недовольные возгласы. Ясное дело, кое-кто уже был на полпути к цели, а тут на тебе.

— Хорошо, оставайтесь на своих местах, — махнул рукой Савич.

Хлопцы и девчата тут же притихли, склонились над дисплеями.

— Кто разрешил? С кем советовался? На это я могу ответить... А вот последний вопрос: почему вы ничего не знаете — обратите к самому себе.

— Вы думаете, что говорите? — стукнул кулаком по столу Лысорук. — Вы что, не понимаете, где находитесь? Здесь склоняли свои непокорные головы и не такие, как вы.

Он не смог сдержать себя, спросил:

— Как это понять? Как угрозу?

— Что вы! — ухмыльнулся Антоний Пьемонтович. — Мы не такое учреждение, где угрожают и шантажируют. Мы просто делаем выводы. В том числе и организационные...

Вот-вот! Он все понял. Завеса приоткрылась. Ни сам он, ни его «художества» Лысоруку не нужны. Ему нужен предлог, чтобы убрать его из лаборатории и посадить на его место своего — тихого, послушного, исполнительного.

— Не думайте, что вы незаменимы, — продолжал Лысорук. — У нас есть надежные кадры.

Поняв, зачем его вызвали, он взял себя в руки и спокойным голосом сказал:

— Я хочу пробудить в детях любовь к науке, дать им современные научные знания. А вы, вижу, настроены против. Я буду жаловаться.

— Пожалуйста! Пишите! — засмеялся Лысорук. — Кому пришлют на расследование? К нам, сюда? Соответственно и разберемся.

— В таком случае, если вас не интересует конкретно, чем я занят, всего хорошего! — Хлопнув дверью, он вышел из кабинета.

Увидев сидевшего в приемной недавнего заместителя начальника Проблемной лаборатории по хозяйственной части Ореста Остаповича Олияра (сотрудники между собой называли его «Три О»), он удивился.

— Орест Остапович, это вы тот кадр, которым меня хотят заменить? Идите, дорогой, утверждайтесь! Но не забывайте, что никаких ваших сил не хватит, чтобы разлучить меня с работой.

— Да что вы, — смутился Олияр. — Думаю, меня вызвали по другому вопросу.

Придя в школу, он разъяснил ребятам, что надо делать, потом сбегал на работу, позвонил руководителю Научного центра, попросил, чтобы его на пару дней отпустили в Москву.

В Москве его идею одобрили, поддержали.

Прилетев из Москвы, прежде всего поторопился в школу. Волновался: как бы подопечные не натворили каких-нибудь бед. Ведь дети еще, им бы мяч гонять или в пятнашки играть.

Опасения оказались напрасными. Без всяких чепе ребята за это время проложили коммуникационные кабели, установили экран, собрали несколько простых блоков. В их разговоре то и дело звучали термины: «реле», «спайка», «тригер»...

А сколько было шума, радостных возгласов, когда «окно» наконец засветилось! Он и сам вместе со своими питомцами прыгал, хлопал в ладоши, кричал «Ура!»...

И вот теперь, спустя пять лет тот же самый Лысорук, выступая вчера перед учеными города, мимоходом, как бы нехотя упрекнул его в том, что он не принимает никакого участия во внедрении систем машинного обучения в школах.

Он вскочил, хотел броситься к трибуне, закричать на весь зал, что это ложь. Но секретарь парторганизации Ромашко схватил его за руку, тихо сказал:

— Сиди. Я вам выступлю и все объясню.

Максим Петрович взял слово сразу же после выступления Лысорука.