Я поджидаю в переулке. Десять минут спустя Абель выходит отлить. Расстегивает узкие джинсы и направляет струю мочи на кирпичную стену.

У ублюдка нет волос, за которые я мог бы его схватить, так что я обхватываю его за лоб и откидываю голову назад. Я перерезаю его глотку от уха до уха.

Боевой нож острый, и все же я удивлен, с какой силой мне приходится надавливать, чтобы сделать надрез. Абель пытается кричать, но это невозможно — я порвал его голосовые связки, а кровь заливает горло. Он может издавать лишь сдавленный булькающий звук.

Я даю ему упасть на грязный асфальт лицом вверх, чтобы Абель видел своего палача.

—Это тебе за Анну, больной ублюдок,— говорю я.

И плюю ему на лицо.

Затем я оставляю его корчиться и захлебываться собственной кровью в грязном переулке.

Я возвращаюсь домой, в нашу квартиру. Сижу в комнате Анны, на ее кровати, на которой не осталось ничего, кроме матраса. На полке возле кровати стоят все ее любимые книги, затертые от бесконечного перечитывания. «Маленький принц», «Под стеклянным колпаком», «Анна Каренина», «Доводы рассудка», «Хоббит», «Энн из Зеленых Крыш», «Алиса в Стране чудес», «Земля». Обвожу взглядом открытки, приколотые к стене — Колизей, Эйфелева башня, статуя Свободы, Тадж-Махал. Места, которые она мечтала посетить, но никогда уже не увидит.

Только что я убил человека. Я должен чувствовать хоть что-то — вину, ужас. Или, по крайней мере, удовлетворение. Но не испытываю ничего. Внутри меня черная дыра. Я вынесу что угодно, не моргнув и глазом.

Я не чувствовал страха, приближаясь к Абелю. Если мое сердце не отреагировало на это, ничто уже не заставит его волноваться.

Неделю спустя я прихожу за Бартеком. Сомневаюсь, что он ждет меня,— у Абеля было слишком много врагов, чтобы гадать, кто из них его убил. Вероятно, они вообще не думали о моей сестре. Вряд ли это была первая девушка, на которую напало «Братерство». А я никому не выдавал своих планов мести.

Я веду Бартека до квартиры его девушки. Насколько я знаю, она и сама раньше работала на углу, пока не получила повышение до его любовницы. Я покупаю красную кепку и пиццу, а затем стучу в дверь.

Бартек открывает. Он наполовину раздет, расслаблен и пахнет сексом.

—Мы не заказывали пиццу,— резко бросает парень и собирается захлопнуть передо мной дверь.

—Ну, не везти же ее назад,— отвечаю я.— Так что можете оставить себе.

Я протягиваю ему коробку, распространяющую соблазнительные ароматы пепперони и сыра.

Бартек не может устоять.

—Но я не собираюсь за нее платить,— предупреждает он.

—Ну и ладно.

Я вручаю парню коробку, глядя ему прямо в глаза. На лице бородача не читается ни тени узнавания. Наверняка он уже забыл об Анне, не говоря уже о том, что у нее был брат.

Пока руки Бартека заняты пиццей, я достаю пистолет и трижды выстреливаю ему в грудь. Он падает на колени с забавным выражением на удивленном лице.

Как только бородач исчезает из поля зрения, я понимаю, что все это время за ним стояла его девушка, миниатюрная соблазнительная блондинка в дешевом кружевном белье. Она прижимает ладони ко рту, готовая вот-вот закричать.

Она видела мое лицо.

Я без колебаний стреляю в девушку.

Блондинка падает как подкошенная, и я не удостаиваю ее взглядом. Мои глаза прикованы к Бартеку, следят за тем, как бледнеет его лицо, как течет на пол кровь. Должно быть, я задел легкие, потому что парень издает свистящие звуки.

Я плюю на него тоже, прежде чем развернуться и уйти.

Возможно, мне не стоило оставлять Ивана напоследок. Главарь, вероятно, станет самой трудной добычей. Если он не дурак, то сможет сложить два и два и понять, что кто-то имеет на него зуб.

Но только так я мог сделать это — только так я мог в полной мере испытать катарсис.

Так что я выждал еще две недели, разыскивая его.

Неудивительно, что Иван залег на дно, почуяв, словно дикий зверь, что кто-то ведет на него охоту, пусть и не вполне понимая, кто именно.

Он окружил себя головорезами, и каждый раз внимательно осматривается, когда садится в свою шикарную тачку и выходит из нее, собирая мзду с мелких дилеров по соседству.

Я тоже внимателен. Мне всего шестнадцать. Я тощий подросток с торчащим из-под куртки фирменным фартуком. Я выгляжу как любой пражский пацан — бедный, недоедающий, бледный от недостатка солнечного света. Я для него никто. Как и Анна. Он ни за что бы меня не заподозрил.

Наконец, я застаю его в одиночестве, когда Иван выходит из квартиры. У него в руках черная спортивная сумка. Не знаю, что в ней, но боюсь, вдруг он планирует покинуть город.

Недолго думая, я пускаюсь следом. Это немного рискованно с моей стороны, но со дня смерти Анны прошел уже сорок один день. Каждый из них — в агонической пустоте. В тоске по единственному человеку, который был мне дорог. По единственному свету в моей дерьмовой жизни.

Иван идет впереди меня в своей пижонской черной кожаной куртке. Он совсем не урод — большинство девушек сочли бы его красавчиком. У Зелинского темные волосы, легкая небритость и квадратная челюсть. Разве что глаза немного близко посажены. Со всеми своими деньгами и связями вряд ли он обделен женским вниманием.

Я не раз видел, как Иван покидал ночные клубы в обнимку с очередной девушкой. И бордели тоже. Он напал на мою сестру не ради секса. Он хотел сделать ей больно. Он хотел помучить ее.

Иван сворачивает в переулок, затем входит в заброшенное здание через незапертую металлическую заднюю дверь. Я прячусь, чтобы посмотреть, появится ли мужчина снова. Он не появляется.

Стоит подождать. Я всегда ожидаю.

Но я устал ждать. Сегодня все закончится.

Приоткрываю дверь и проскальзываю внутрь. На складе темно. В отдалении слышно, как капает с протекающей крыши. Пахнет сыростью и плесенью. Здесь по меньшей мере градусов на десять холоднее, чем снаружи.

Склад полон остовов проржавевшего оборудования. Возможно, когда-то это была текстильная фабрика или что-то из легкой промышленности. Трудно сказать в полумраке. Я нигде не вижу Ивана.

Как не вижу и человека, напавшего на меня сзади.

Моя голова взрывается от ослепляющей боли. Я падаю на колени, упираясь руками в пол. Включается свет, и я понимаю, что меня окружает полдюжины парней. Иван стоит впереди, все еще держа в руках спортивную сумку. Он бросает ее на пол возле меня.

Двое резко поднимают меня на ноги, заводя мои руки за спину. Они грубо обыскивают меня, находят пистолет и передают его Ивану.

—Этим ты собирался выстрелить мне в спину?— ощеривается он.

Держа пистолет за ствол, Иван бьет меня прикладом в челюсть. Еще один взрыв боли. Во рту появляется вкус крови. Один из моих зубов, кажется, шатается.