–И кто-то там ещё говорил мне, что я…

–А?– она, наконец, отвела взгляд от замысловатого рисунка.

–Ты ещё больший маньяк, чем я. Представляешь?

–Ой, Акимов, оставь свою иронию,– раздражённо начала она.

Роберт раскрыл книгу на нужной странице и, шлёпнув её на стол, склонился над текстом. До Алекс долетел тонкий аромат его кожи, перемешанный с так хорошо знакомым ей запахом шампуня и лосьона после бритья. Целых три года, подумать только, а она всё никак не забудет. Вздохнув, Алекс силой воли заставила себя вернуться к работе, задвинув все воспоминания в дальний отдел памяти, решив, что найдёт время подумать об этом позже.

–Посмотри на этот символ,– она провела тонким пальчиком по пересечённой линии, срисованный ею с оригинала,– и вот на этот,– она указала на книгу.– Похожи?

–Латинская «V»?

–Да, она идентична восьмому руническому знаку. Вуньо. Мы пишем её как двойное «W». В этом замкнутом круге она повторяется, как каждая третья. А теперь посмотри наверх, там, где неоконченный символ. И ещё вот сюда,– она аккуратно повернула папку с пергаментом так, чтобы было видно, как сбоку проступает неоконченный рисунок.

–Тоже «V»? Значит ли что и на второй половине страницы, которой у нас нет, стоит похожий знак?– рискнул сделать предположение Роберт, его мысли, как это бывало раньше, потекли в одном направлении с мыслями Александры.

Ему был знаком этот азарт, когда идёшь по следу, делая одну догадку за другой, и как все они оказываются верными.

–Если там такой же знак, предположим?– продолжил он, и Алекс кивнула, выжидающе глядя на него.– То наша «V», следовательно, обзаводится ещё одной чертой снизу. Так ведь писали её греки, этруски и финикийцы.

–Да, это греческий ипсилон,– открыв чистую страницу блокнота, она начертила видоизменённый знак и развернула его к мужчинам.– А это этруский. Похоже?

–Очень,– вставил своё слово в разговор Демид.

–Ты думаешь это трискелион?– Роберт задумался.

–Для непонятливых можно объяснить?– рассмеялся третий, который не лишний.

Алекс вопросительно подняла бровь, обращаясь к Демиду.

–Ты не историк?

–Нет. Мои знания весьма поверхностны. Я просто собираю артефакты. Отношу их Роберту,– хлопнув приятеля по плечу, он рассмеялся.– И он даёт мне ответы на любой вопрос.

–Трискелион,– терпеливо начал объяснять Роберт,– это древний знак, изначально изображающий собой три бегущие ноги, соединённые в одной точке. Это символ времени, истории, позднее – использовался в астрологии, но изначально олицетворял собой лишь траекторию движения солнца – восход, полуденное время, когда оно в зените, и закат. У кельтов же этот знак означал – море, землю и небо.

–Или жизнь после смерти. Это очень древний знак,– подчеркнула Алекс.– Как и свастика. Языческий. Как предполагают историки, именно с него срисован трикветр, который в последствие стал частью символа изображающего в христианстве святую троицу.

Перекинув воздушные, как тёмное грозовое облако волосы через плечо, девушка, склонившись, вновь что-то записала в блокноте.

–Роберт, мне нужна энциклопедия по символике.

Роберт широко улыбнулся и воззрился на друга с бездной иронии.

–Демид, нам нужна энциклопедия по символике.

Он указал другу в нужном направлении, а сам, придвинув второй стул поближе, расположился рядом с Алекс.

Кинув взгляд на шестьсот пятую страницу, он посмотрел на заголовок статьи. Сумерки Богов? Речь шла о конце света или о втором рождении человечества – это кому как приятнее называть. Иногда такие высокопарные и громкие слова пугают. Но доктрина о неизбежном закате человеческой цивилизации лежит в основе любого мифологического и религиозного учения. И по обыкновению все они пророчат человечеству светлое возрождение и наступление его Золотого века – времени без войн, торжество гуманизма, человеколюбия и вселенской справедливости. Как избито!

Вернулся Демид с книгой, на этот раз с одной. Алекс, поблагодарив, открыла, что-то перерисовала в свой блокнот и показала те символы, которые они только что обсуждали.

Демид с искренним интересом внимал разъяснениям Алекс.

–Можно я пока заберу документ… на несколько дней,– Алекс обращалась к Демиду, сопровождая вопрос милой улыбкой.

Роберт заскрежетал зубами: ему она так не улыбалась, впрочем, а на что он надеялся? В большинстве случаев она вообще смотрела сквозь него.

–Конечно, ты, наверное, захочешь снять копию?

Как легко они соскользнули на ты. Роберт вскипел ещё больше.

–Да, и поработать со страницей дома. Пороюсь в справочниках, их там у меня до кучи, и все супер специализированные. Возможно, найду что-нибудь похожее, заодно попрошу одну знакомую из лаборатории провести анализ бумаги. Надо же узнать, сколько лет этому красавцу,– аккуратно закрыв папку с мягкой подложкой и, зажав её подмышкой, Алекс поднялась на ноги и направилась к выходу, кинув через плечо на прощанье.– Я позвоню.

Роберт не стал спрашивать, помнит ли она ещё его телефон. А вот он помнил её номер.

–И приберитесь здесь, пожалуйста,– отдаляющийся голос донёсся до них.

Мужчины перевели взгляд на разбросанные после её падения книги, в хаотичном порядке раскинувшиеся у стеллажа.

–Потрясающая женщина,– выдохнул Демид, было сразу видно, что он попал под обаяние Алекс.

И это не было удивительным, как знал Роберт, с её рук ели все: от студентов до декана.

–Да, она умная.

Специалист такого уровня в университете – большая редкость. С ней считались, так же как и с ним. Но они с Алекс никогда не конкурировали. Даже, когда были вместе.

–Чем же ты её обидел?– удивился Демид.– У вас какие-то чересчур напряжённые отношения. Впрочем, когда вы работаете вместе, этого не чувствуется.

–Все её упрёки заслуженны мною,– покачав головой, усмехнулся Роберт.

В этих словах не было ни капли лукавства. Он был виноват, да, но он не хотел чувствовать себя виноватым и не чувствовал, пока снова не увидел её. Не дотронулся, не вспомнил, каково это находиться так близко к ней, держать её в своих руках, в конце концов, чёрт его дери, просто работать рядом, бок о бок. Всё так знакомо и привычно, словно не было этих трёх лет обоюдного молчания.

–Что бы Алекс ни сказала, она – права. Ты не знаешь, каким подонком я был три года назад.

Демид усмехнулся этому откровенному признанию и спросил.

–Три года назад она была твоей девушкой?

–Женой.