Шрифт:
Закладка:
Вот только северяне не успели завершить перестроение. И в разбредающихся, но не успевающих разойтись ополченцев врезались на полном скаку половцы, подстегиваемые страхом и страстным желанием выжить — во что бы то ни стало выжить! Мало кого из них беспокоило, что разгоряченные яростной скачкой лошади сбивают русских пешцев, что копыта их топчут союзников, только что подаривших им возможность уцелеть…
А вместе с половцами скакали уцелевшие волынские и галицкие дружинники, ведомые Мстиславом Мстиславовичем и Даниилом Романовичем. Скакали по телам раздавленных степняцкими кобылами курских воев, чья дружина совсем недавно спасла их! Скакали, забыв о воинской чести и мужестве. Скакали, увлеченные общим страхом, поддавшись первобытному инстинкту, призывающему бежать от сильного врага…
Не глядя, не видя ничего перед собой пролетели до Днепра дружинники Залозным шляхом — и только бросившись к воде и начав судорожно глотать студеную речную воду напрочь пересохшим ртом, Даниил Романович вдруг понял, что ранен… А когда он, наконец, утолил свою жажду, то услышал страшный приказ почерневшего от горя и усталости, разом постаревшего лет на десять Мстислава:
— Рубите днища ладьям! Всем, кроме наших — рубите!!!
Немного пришедший в себя Даниил возмутился, попытался образумить, как кажется, обезумевшего тестя:
— Отче, что ты творишь?! Как прочие русичи смогут домой вернуться, если мы потопим все суда?!
— Молчи щенок! Некому будет возвращаться, все в землю лягут!!! А если не порубим мы ладьи — татары догонят нас, всех перебьют! Слышали меня?! Рубите!!!
Никогда еще не видел Волынский князь Галицкого таким истерично свирепым, с совершенно безумным, горячечным взглядом. Вдруг понял он, что если и дальше будет противиться — то тесть его просто убьет. Оглянулся Даниил по сторонам — и понял, что волынских дружинников совсем немного подле него осталось, а Мстислав с верными телохранителями даже в бою не был. И что сила сейчас — за ним…
И тогда князь Волынский струсил, позволив свершиться в тот черный день очередной подлости и бесчестью.
…Уже много позже Даниил Романович узнал, что суматошное бегство половцев сквозь ряды пытающихся пропустить их северян смешало порядки Черниговского и Курского полков. И что наседающие им на плечи татары с ходу ударили по русичам, не дав выстроить стены щитов… Ополченцы городских полков и боярских дружин приняли страшный бой в рассеянном строю — и были разбиты.
Однако многие из них бежали — бежали к ладьям на Днепровском берегу. И черниговские, и смоленские ратники, преследуемые на Залозном шляхте татарами… Под прикрытием бросившихся наперерез поганым конных дружин Смоленска и Чернигова, пешцы уже в степи построились «ежами», окружив себя стеной щитов и копьями. Медленно побрели они к вожделенному берегу, поминутно теряя соратников и родичей от частых и метких монгольских срезней… Множество раз наскакивали на орусутов поганые, пробуя на прочность стену русских щитов! И каждый раз откатывались с потерями…
Но когда добрели вои до берега, то многоголосный стон горя исторгли их уста! Ибо нашли они свои ладьи порубленными, подтопленными — и такое близкое спасение, как многим из них казалось, обернулось очередным страшным испытанием… Воям предстоял пеший путь до самой границе русских княжеств, десятки верст под палящим солнцем — и татарами за спиной!
Стоит ли говорить, что вернулась домой лишь жалкая горстка черниговских и смоленских воев?! И ведь с тех пор доселе крепкое Смоленское княжество стало уступать воинственным литвинам, не имея сил сдерживать натиск разоряющих порубежье разбойников.
Никогда уже более оно не восстановит прежней ратной силы…
Схожая участь постигла и Киевское княжество. Князь Мстислав Романович «Старый» собрал весьма мощную рать в семь тысяч воев. И в отличие от прочих князей он не пренебрег поражениями ясов и половцев, да смутными, но страшными слухами из далекого Хорезма о новом, могучем враге… Также не купился Старый на относительно легкие победы над передовыми отрядами татар — а потому и не пытался искать победы в открытом поле. Еще перед битвой он поднял дружину и ополчение на каменистый кряж, возвышающийся над рекой, окружив свой лагерь стеной из телег.
А где было возможно — приказал ставить и надолбы.
На глазах киевлян татары последовательно разбили половцев, галицкую и волынскую рати, смяли, сокрушили черниговские и смоленские полки. Прийти на помощь соратникам Мстислав Романович не захотел — а может быть, просто и не успел, не смог…
Но оставшись в одиночестве, киевляне три дня продержались под натиском татар. Густые обстрелы лубчитен они пережидали, спрятавшись под телегами или прикрывшись щитами. А после — отчаянно отбивали штурмы спешившихся степняков, остервенело рубя их секирами на длинных рукоятях и сбрасывая поганых со стен гуляй-города ударами палиц и копий! А татар, пытающихся поджечь телеги, разили сулицы, метко и ловко метаемых русичами — и стрелы отроков младшей дружины да черных клобуков.
Однако какую же страшную муку испытывали киевляне, глядя на воды влекущей их Калки — такие близкие, но такие недосягаемые…
Поняв, что победить силой не выходит, Субэдэй пошел на хитрость: он отправил к Мстиславу Романовичу воеводу бродников Плоскиню, пообещав ему, что если русичи сдадут оружие, то татары не прольют и капли их крови! Плоскине, присоединившемуся к агарянам со своими бродниками, еще когда те сражались с половцами, пришлось выполнять требование нойона — но он не лукавил, целуя крест на том обещании, что дал ему хитрый монгол…
Субэдэй не обманул — сложивших оружие киевлян не рубили, а начали давить, пируя на их спинах! И именно в момент расправы над киевлянами к Калке подошел отряд богатыря Александра Поповича, в числе дружинников которого был и его щитоносец Тороп, и рязанский богатырь Добрыня Золотой Пояс, и славный Еким Иванович, и прочие рязанские да владимирские ратники… Числом их было всего семь десятков витязей.
И все семьдесят смело ударили по татарам, не ожидающих появления врага и беснующихся над безоружными русичами! Стрелой вонзился богатырский клин в самую тьму ворогов, и едва ли не прорвался до ставки темников! Но теряя ратников с каждой пядью пройденной ими земли, все до единого богатыри пали в схватке с тургаудами…
