Впоследствии Аросев много раз встречался с Горьким, однако самой памятной для него навсегда осталась первая задушевная беседа.

После Капри Аросев направился в Париж, где намеревался «войти в гущу парижской рабочей массы, сбросить с себя русскую интеллигентщину, научиться физическому труду и уважению к своим и чужим рукам, к их способности красиво творить новое, помогать природе». Категорически отказавшись от помощи родных, Александр на себе испытал все прелести капиталистического «рая». Через биржу чернорабочих он нанялся в каменщики. Вступил во Всеобщую конфедерацию труда, в профсоюз каменщиков. Перебиваясь кое-как с заработком, читал в библиотеках французских классиков: Дидро, Руссо, Вольтера, Мольера, Гюго. Задумываясь о будущем, все ясней осознавал необходимость скорейшего возвращения в Россию: «Здесь — тлеть, там — сгореть. Лучше сгореть — непременно туда!»

Вскоре он уезжает на родину с транспортом нелегальной литературы. А незадолго до этого произошла его первая встреча с В. И. Лениным. В квартиру на улице Мари-Роз он пришел в сопровождении одного из товарищей, конспиративно. Их встретил человек средних лет, лысоватый, порывистый. Александру казалось, что он впитывал в себя не только слова, но и мысли собеседника. Ленин подробно расспросил его об условиях конспирации, остался удовлетворен. Провожая гостей, произнес что-то шутливое. «Оглянувшись на него, — вспоминал Александр, — я немного споткнулся, а он поддержал меня за плечо, и я ощутил теплую и сильную руку…»

Первая встреча и беседа с Владимиром Ильичом произвела на Аросева неизгладимое впечатление, как и свидание с Горьким на Капри.

Итак, Россия… Опять аресты и ссылки в самые глухие места Вологодской, Архангельской и Пермской губерний, прерывавшие кипучую революционную деятельность Аросева. Но каждый раз он отваживался бежать и вновь возвращался к работе. В полицейской охранке он числится под кличкой Кряж и считается «особо активным работником подполья». Вплоть до весны 1916 года Аросев находится под гласным надзором полиции. Со снятием надзора возвращается в Петроград, где вновь становится активным работником партийной организации. Поступает на первый курс Психоневрологического института. В декабре мобилизован в армию и направлен в 4-ю Московскую школу подготовки прапорщиков пехоты. В ней обучались Л. Малиновский, П. Антонов, И. Чиненов и другие, впоследствии сыгравшие видную роль в революционизировании Московского гарнизона.

23 февраля 1917 года командование школы узнало, что Аросев при поступлении скрыл свое политическое прошлое. В тот же день его отчислили из школы, направив в дисциплинарный батальон в Нижний Новгород. Для свидания с семьей разрешен был десятидневный отпуск в Казань. На станции Алатырь Аросева застает весть о революции в Петрограде.

Вскоре после свержения самодержавия Аросев приезжает в Москву. Вспоминая бурные события предоктябрьского времени, он писал:

«Ежедневные выступления на улицах и в казармах перед рабочими и солдатами, горячие споры с теми, кто пытается нашу революцию предать, лихорадочное чтение листовок, газет — всего, что кричало о революции и по поводу революции, удивительным образом не утомляло, а еще больше и больше поджигало к работе».

А. Аросев вместе с другими членами Московского комитета РСДРП, выступая на заводах, фабриках и в военных частях, разъясняли большевистскую линию в революции. Большое значение большевики придавали работе в армейских частях Московского 100-тысячного гарнизона, который в феврале 1917 года почти полностью находился под влиянием эсеров и меньшевиков. Командование ограждало солдат от «большевистской заразы». Предстояла громадная работа по большевизации солдатских масс. В составе Военного бюро при МК РСДРП А. Аросев энергично принимается за работу. В мае — июне 1917 года он приступает к созданию Военной организации РСДРП(б) в Твери. Находясь там, сохраняет тесный контакт с большевиками Москвы. Вскоре под воздействием большевистской агитации весь Тверской гарнизон переходит на революционные позиции.

Семнадцатый год в России!.. Народ еще не был тогда политически монолитным. Расслоение его отражалось во множестве различных партий и полупартий. В эту кажущуюся неразбериху предельную ясность внес Ленин. Монархисты, октябристы, кадеты — это крупный капитал и землевладение. Эсеры и меньшевики — мелкая буржуазия и зажиточное крестьянство. И лишь одна партия большевиков выражала истинные чаяния главной массы народа — рабочих, беднейших крестьян и солдатской массы.

Однако часть народа продолжала идти за эсерами и меньшевиками. Громадную роль в большевизации армии сыграли в ту пору «военки» — Военные бюро РСДРП в Москве и других городах.

Решающее значение для выработки правильной стратегии и тактики партии имело возвращение в Россию Ленина. В его докладе «О задачах пролетариата в данной революции», с которым он выступил 4 апреля в Петрограде, и в кратких Апрельских тезисах содержался научно обоснованный план перехода от буржуазно-демократической революции к революции социалистической.

Александру Аросеву никогда не нужно было насиловать себя, чтобы принять идеи Ленина. Удивительным образом они входили в его сознание, в мир его чувств. Это было какое-то органическое родство душ. Аросев любил Ленина с тех самых пор, как впервые увиделся с ним в Париже, поразившись тогда удивительной способности Ленина понимать человека с полуслова, проникать в его психику, привносить в другого человека свое светоносное, солнечное начало. Апрельские тезисы Аросев воспринял как призыв к походу против старого мира — за торжество нового. Он был в числе тех, кто сразу и безоговорочно встал на сторону Ленина и, не колеблясь, кинулся в разверзшуюся пучину революционной борьбы.

Десять лет спустя в апрельском номере «Красной газеты» от 1927 года Аросев напишет:

«В те дни, когда все переживали восторг революции и именно от восторга-то и лишены были способности разложить явления, текущие бурным потоком, проанализировать их, разобраться, изучить, — быть может, один только Ленин не потерял головы и пристальным, упорным взглядом смотрел на текущий момент».

Последующие события подтвердили верность ленинского анализа. Эсеры, меньшевики, кадеты всеми силами пытались противодействовать дальнейшему развитию революции. Июльские выступления в Петрограде закончились расстрелом безоружных толп. Войска Временного правительства разгромили редакцию большевистской «Правды» и особняк Кшесинской, где помещались ЦК и Петроградский комитет РСДРП(б).

Надвигался грозный Октябрь.

25 октября 1917 года около 12 часов дня делегат II съезда Советов от Москвы В. П. Ногин передал в Московский комитет телеграмму, сообщавшую о начало восстания в Петрограде.

Аросев был в числе тех, кто начал действовать немедленно. Военно-революционный комитет и его оперативный штаб, возглавляемый Аросевым, стремились собрать воедино разбросанные по районам и заводам красногвардейские дружины, подчинить их единому командованию. Подготовка к восстанию в Москве и руководство им требовали хорошего знания военного дела. Своих военных специалистов у большевиков не было, и полугодовой офицерский опыт Аросева оказался весьма кстати. По всему характеру действий и распоряжений, отдаваемых Аросевым, видно, какие важные нити сходились к нему в сложном деле руководства вооруженной борьбой масс, выступивших за власть Советов