И верно, прилетели вражеские бомбардировщики. Много — парами идут и поодиночке. Сколько их было, и не считали. Самолет за самолетом, триста бомб сбросили фашисты. Носовое орудие тральщика стреляло, стреляло и вдруг замолчало. В чем дело? Докладывают командиру: «Снаряды кончились. Остались одни практические…» Это, значит, болванки, которыми по учебным щитам стреляют… Командир приказывает: «Огонь практическими!» Это чтобы те, кто внутри корабля, кто бой не видит, а только слышит, знали, что орудие не молчит, отбивается…

Сигнальщика на мостике убило, комиссара ранило. Остался один командир, от копоти черный, как головешка. Одна бомба возле борта ухнула так, что компас из карданова подвеса вылетел! Но тральщик уже к Таллину подошел и стал на рейде под защиту зенитных батарей — бомбы выгружать.

Стоит тральщик на рейде, смотрят моряки: горит город. Больно смотреть.

Хотели раненого комиссара на госпитальное судно, которое в Кронштадт уходило, переправить, а он подозвал командира и говорит: «Командир, вместе мы с тобой плавали, вместе воевали, и уж если тонуть — пускай тоже вместе…»

Махнул командир рукой: оставьте его, мол, на тральщике…

Бомбы на катера перегрузили и дальше на Эзель повезли.

И снова наши летчики бомбили Берлин. Пехотинцы говорили тогда: «Раз летчики долетают, и мы дойдем!»

СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ

В теплую августовскую ночь 1941 года тральщик «Кнехт» уходил из Таллина. К городу приближались фашистские войска, и город и порт было приказано оставить.

Узкий и длинный голубоватый корпус корабля то входил в полосы тумана, то стремительно выскальзывал из них. Клочья тумана вились вдоль бортов, цепляясь за леерные стойки. Только миновали мыс Юминда, как вахтенные доложили командиру:

— Прямо по курсу видны люди на плавающих предметах!

Командир поднял к глазам тяжелый бинокль. Далеко на пологих волнах качались обломки досок… Люди звали на помощь… Это были моряки и пассажиры с торпедированного фашистами транспорта.

Командир приказал вахтенным наблюдать за морем и воздухом. Он знал: застопорит тральщик ход — его легко можно потопить торпедой или бомбой.

Вывалили за борт шлюпки, принялись подбирать с воды людей. Бросали концы с бортов тральщика тем, кто сам подплывал, подтягивали, вытаскивали. Спасли тридцать человек. Тральщик дал ход. Забился на ветру флаг. Небо чистое, горизонт ясный. Справа слышен грохот канонады — бой идет на суше. Слева по воде грохот доносится — бой идет на море…

Снова вахтенные докладывают командиру:

— Видим обломки корабля… Людей… Слева по борту…

Развернулся тральщик. Подошел. Застопорил машины. Хорошо, что самолетов врага не видно, где-то в другом квадрате, в другой части залива нападают на наши корабли. Чуть движется тральщик по инерции в тишине. Люди с воды кричат, руками сильно по воде плещут: боятся, что не заметят, не подберут. Пулеметы тральщика стерегут небо, пушки стволами нацелились в море…

— Подобрали сорок четыре человека, — доложили командиру. — Все помещения на корабле заняты спасенными.

— Возьми ключ, — сказал командир комиссару, — открой мою каюту. Двух человек можно положить на койку, трое поместятся на полу. — И скомандовал: — Полный вперед!

Помчался, полетел на крыльях белой пены тральщик. На предельных оборотах работают машины. Уже далеко позади оставили остров Сескар, и до Кронштадта несколько часов ходу. Снова вахтенные:

— Человек за бортом! Много людей на воде!

И снова командир приказывает остановиться. Сам на мостике словно застыл, навис над палубой. Уж и людей принимать некуда. Но и в море не бросишь! Командир молчит не подгоняет матросов, ждет. Всех до единого, кажется, подобрали… Нет, видят, один еще далеко плывет… Командир присмотрелся: человек в одном нижнем белье, в руке — винтовка со штыком, другой рукой подгребает… Подобрали и его… На палубе обессилел человек, упал на руки матросам.

— Прикажи, чтобы дали одежду, — сказал командир комиссару, — да узнай фамилию. Этого солдата к награде бы представить… Солдатский долг твердо помнит. Штаны не успел надеть, а винтовку взять не забыл…

Помчался вперед тральщик. Уже близко и Кронштадт, виден кронштадтский собор.

…Добрался тральщик до своих и всех спасенных доставил в порт.

А тот солдат с винтовкой так среди других незаметно на берег и сошел.

СПАСЕННЫЙ ТЕНДЕР

Когда в 1941 году фашистские войска замкнули кольцо блокады, к осажденному Ленинграду осталась одна дорога — Ладожское озеро.

По Ладоге на канонерских лодках, баржах, катерах к городу подвозили патроны, хлеб, горючее, медикаменты, а обратно эвакуировали детей, женщин и раненых.

Стояла глубокая осень. Холодные ветры гнули прибрежные камыши.

Небольшой тендер с трудом шел по озеру. Тендерами на Ладоге называли плоскодонные суденышки, похожие на маленькие баржи. Двигатель на них был слабый, а о мореходности и надежности и говорить не приходилось… На палубе, завернувшись кто во что мог, лежали дети и старики. Их переправляли на Большую землю.

Вдруг заглох мотор, и тендер понесло к берегу, занятому фашистами. Наблюдатели на нашем берегу заметили неладное, и на подмогу был выслан катер — морской охотник № 215. Маленькому катеру было трудно бороться с волнами. Его сильно качало, и морякам казалось, что еще мгновение — корабль их уже не выпрямится.

Наконец сигнальщик катера заметил среди волн тендер.

Подошли ближе. Командир катера смотрит по карте: там, где тендер, малые глубины начинаются. Тендер-то плоскодонный, у него осадка маленькая, а катер вот-вот на мель сядет. И оба кораблика на виду у фашистов. Фашисты уже из минометов начали пристреливаться…

Только бы успеть, пока на мель не выбросит. Тогда и тендер, и катер погибнут.

Подошел морской охотник, матросы буксирный конец приготовили. Мины уже рядом с бортом падают. Неужели не успеть? Прыгнул один матрос на палубу тендера, закрепил конец. Рванули моторы, потянули на глубокое место. И как раз туда, где только что тендер покачивался, фашистская мина упала…

В тот день морской охотник № 215 спас тридцать шесть ленинградцев от верной смерти.

ДОНЕСЕНИЕ

Один человек написал в редакцию газеты письмо, в котором просил разыскать матроса по фамилии Клименко. В письме сообщалось, что Иван Клименко служил на Черноморском флоте и храбро воевал. И все. Редакция начала поиск матроса по фамилии Клименко. Наконец, спустя немного времени, из далекого алтайского села откликнулся другой человек, очевидец боя, в котором отличился матрос Иван Клименко. Рассказ об этом бое был очень подробный и яркий.

Вот он, этот рассказ, слово в слово.

В штормовую январскую ночь 1942 года тральщик «Взрыватель» после боя возвращался в