Несмотря на это, в ту ночь я заснула с тяжелым сердцем и залитыми слезами щеками.

ГЛАВА 2

Я сидела за нашим маленьким кухонным столом в темноте и только свет с улицы проникал внутрь. Что-то подсказывало мне, что у Имоджен большие проблемы.

У Имоджен была склонность выбирать не тех мужчин. Мама всегда говорила, что это одна из немногих черт, которые она унаследовала от нее. Учитывая то, в чем вчера признался Патрик, я, похоже, тоже унаследовала эту черту.

Дверь заскрипела, когда мама вернулась домой с работы рано утром, пахнущая пролитым пивом и дымом. Она замерла, когда заметила меня за столом. — Почему ты не спишь? Что-то случилось с Финном?

Я покачала головой. — Он спит. Уже несколько часов.

Мама положила на стол кучу монет и купюр. Как обычно, клиенты, в основном мужчины, давали ей более чем щедрые чаевые. В свои тридцать шесть лет мама выглядела так, словно тоже могла ходить по мировым подиумам. Женщины давали ей хорошие чаевые, потому что она была веселой девушкой, чей заливистый смех был заразителен и заставлял их забыть о том, насколько она красива.

Она сидела напротив меня, нахмурившись. — В чем дело, Эйслинн? Я знаю этот взгляд.

— Мне нужно искать Имоджен. Я должна знать, что с ней все в порядке.

Мама начала качать головой, собирая свои каштановые волосы, окрашенные, сколько я себя помню, потому что ей не нравился ее клубничный блонд, как у Имоджен, в хвост. — Эйслинн…

Мы уже несколько раз говорили об этом. Мама не хотела, чтобы я уходила. — Не пытайся меня отговорить, мама. Разве ты не волнуешься за Имоджен?

Мама вздохнула, посмотрев вниз на свои руки. Ее ногти были обломаны, и она начала ковырять их края, отколупывая еще больше лака. — Конечно, да, но еще больше я беспокоюсь о правде.

— Значит, у тебя тоже плохое предчувствие?

— Как же иначе? Ты же знаешь Имоджен. Она очень похожа на меня, когда я была в ее возрасте, всегда выбирала не того парня.

Я кивнула. У Имоджен был плохой вкус на мужчин. Женатых. Намного старше. Чаще всего преступники или неудачники.

— Ты не ходила на свидания, сколько себя помню, мама, поэтому я не могу ручаться за твой вкус в мужчинах.

Мама отмахнулась от меня. — Не хочу, чтобы в моей жизни был мужчина. От них одни неприятности.

Я закатила глаза, но отчасти поняла ее. До Патрика я держалась подальше от мужчин именно по этой причине. Я не была уверена, не унаследовала ли я плохой вкус и в отношении мужчин. Теперь, конечно, я знала, что это так.

У меня все равно не было времени на кого-то. Работа, Финн и домашние хлопоты занимали большую часть моего времени. Не говоря уже о том, что я каждый день уделяла время совершенствованию своих кулинарных навыков в надежде, что однажды смогу открыть собственный ресторан. — У меня достаточно денег, чтобы оплатить билет в один конец до Нью-Йорка и несколько ночей в дешевом хостеле.

Она сделала паузу. — А что насчет Патрика? Что он скажет, если ты уедешь?

Я еще не рассказала маме о разрыве. Она была измучена, когда вернулась домой вчера поздно вечером, и я не хотела нагружать ее своими проблемами.

Мое выражение лица, должно быть, выдало меня. Мамины глаза расширились. — Что случилось? Что он сделал? — Мама никогда не была большой поклонницей Патрика, это и ее общее недоверие к мужчинам, естественно, заставило ее предположить, что он что-то сделал, и она была права в этот раз.

— Он изменил мне, — сказала я.

Гнев искривил мамины губы. Я могла сказать, что она хотела сказать что-то действительно ужасное, но она была из тех людей, которые предпочитают ничего не говорить, если нечего сказать хорошего. — Ты порвала с ним?

Я пожала плечами. — Да. Ну, типа того. Он попросил меня рассматривать мою поездку в Штаты как перерыв и дать нам еще один шанс, когда я вернусь.

— Черт возьми, только не говори мне, что ты согласилась на эту ерунду. Это мужской код для желания обманывать без обмана.

— Я не соглашалась и ничего не говорила. Просто попросила его уйти.

— Не давай ему второго шанса. Однажды мошенник всегда остается мошенником, поверь мне.

— Я знаю, мама. — Мой отец изменял ей, неоднократно, и мама прощала его снова и снова — пока, наконец, не перестала, и тогда он ушел. С тех пор я его больше не видела. Это было четырнадцать лет назад.

— Не хочу думать о нем сейчас. Все, на чем я хочу сосредоточиться, — это Имоджен и то, как найти ее как можно быстрее.

Мама резко кивнула. — Тебе может понадобиться больше, чем несколько дней, чтобы найти свою сестру, и тебе также нужен обратный билет. Ты же знаешь, что я не могу выделить денег, не учитывая ужасные процентные ставки и лечение Финна лошадьми.

Мы платили за физиотерапию Финна с лошадьми из своего кармана; она не входила в государственное медицинское обслуживание. Даже если мы не были уверены, что это поможет ему справиться со спазмами, это сделало его счастливее и уменьшило заикание, так что деньги были потрачены не зря.

— Я найду работу в Нью-Йорке. Там ведь тоже нужны официантки?

— Тогда тебе понадобится рабочая виза, Эйслинн, а они стоят дорого.

Я прикусила губу. Я не подумала об этом. — Уверена, что есть работодатели, которые не заботятся о визах.

Мама покачала головой. — Ты не из тех девушек, которые создают проблемы. Не начинай сейчас. Не иди нелегальным путем. Это ни к чему не приведет.

— Мама, я должна знать, что случилось с Имоджен. Я не могу просто притворяться, что все в порядке.

— Может быть, она хотела порвать все связи с нами и Ирландией.

— Может быть, — поправила я.

Мне хотелось бы сказать, что я уверена в том, что Имоджен этого не сделает, но она была бегуньей. Она убегала от всего, что причиняло ей страдания. — Если она не хочет, чтобы мы были в ее жизни, тогда я могу попытаться жить дальше. Но в любом случае, мне нужно знать. — Я не была уверена, смогу ли я это сделать. У нас с Имоджен было не так много общего, но я любила ее не меньше. Не говоря уже о том, что я не хотела, чтобы Финн рос без своей биологической матери, даже если мы с мамой в основном