Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Романы » Мышеловка - Яна Лари

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 61
Перейти на страницу:

Сегодня же заведу разговор о поступлении в университет, а там чёрта лысого они меня под венец загонят! Буду работать – всё до копеечки верну, но выгрызу себе свободу.

Мама с рынка ещё не возвращалась, иначе Зара сбавила бы гонор, значит ещё есть время всё хорошенько обдумать, подготовить веские доводы, аргументы. Разговор ведь предстоит непростой. Но планы мои в одночасье рушит трель лежащего в сумочке телефона.

Новое сообщение. От "Оля-наращивание" – так я в целях конспирации записала Пашку:

"Прости, психанул. Отпускать тебя с каждым разом всё сложнее"

Чтобы скрыть непрошенную улыбку, я прикусываю внутреннюю часть щеки, но уголки губ так и норовят растянуться до самых ушей, а пальцы, дрожа, уже вовсю порхают по глади сенсорного экрана.

"И ты меня извини!"

"Мы всё равно будем вместе. Обещаю"

О Пашином упорстве впору слагать легенды, и это лаконичное заверение добавляет уверенности, что задуманное получится. По-другому никак.

Опасливо оглядевшись и убедившись, что вездесущая Зара всё ещё поглощена распеканием горемычной работницы, я спешно набираю ответ. Но прежде чем его отправить, получаю ещё одно СМС:

"Когда-нибудь мы сможем любить друг друга не таясь. Я зацелую твою нежную кожу, очерчу пальцами позвонки и рёбра, поймаю губами тихие стоны. Буду не только первым, но и единственным".

Дочитав, я тяжело сглатываю, чувствуя жжение в гудящей от истомы паутине вен. Такое нужно удалять не читая! Но я лишь повторно пробегаю глазами короткий набор букв, и остро чувствую его фантомные прикосновения – позвонками, рёбрами, жаром подскочившего пульса! А экран вновь мигает, затягивает в самое пекло:

"Ты ведь тоже перед сном мечтаешь об этом? Когда вспоминаешь мои руки, представляешь тяжесть моего тела. Гладишь ключицы, грудь"...

Читать дальше высше моих сил. Я прикрываю глаза, отчаянно прячась от нескромных картинок, но становится только хуже. Отгородившись от внешнего мира, мозг генерирует образы куда более откровенные и яркие, а неведенье лишь распаляет интерес.

Не представляла я ничего такого! Ни разу. Зачем себя так пытать? Теперь бы отвязаться от его влекущего шёпота, такого реалистичного, что ушную раковину словно щекочет призрачным дыханием.

– Рада! Чем ворон считать, делом лучше бы занялась.

От неожиданности я подскакиваю и рефлекторно сбрасываю телефон в ворох сваленных для чистки ковров. Виновен - невиновен, а спешно избавляться от улик первое, чему учит принадлежность к цыганской семье. Поймают за руку, и уже не отвертишься! Будь ты хоть трижды свят. Предубеждения в этом случае неискоренимы. Плавали – знаем, в школе так же было: чуть что пропадёт, сразу косились на меня.

Скинуть мобильный, запахнуть плотнее платок на груди, пряча подаренный Пашей кулон, и даже мысленно выругать себя за обличительный румянец – на всё про всё уходит пара секунд. Наконец, я поднимаю голову, чтобы встретиться с прищуренным взглядом Нанэки – моей приёмной матери.

– Сегодня в крепости проходил весенний фестиваль. Пару танцевальных кружков дали концерт в честь первого марта, – с перепуга мелю хорошо известные ей вещи, мучительно гадая о причине столь пристального интереса, и, дабы сгладить свою оплошность, мягко добавляю: – Дари взяла меня с собой, заменить напарницу. Мы только вернулись. Сейчас я переоденусь и тоже примусь за работу.

Любовь Нанэки к порядку, а если начистоту, то к строгому руководству бесконечным процессом уборки, давно уже входит в епархию местных присказок, поэтому над причиной её недовольства долго думать не приходится. Тем неожиданнее звучит её последующее заявление.

– Оставь это занятие, есть дела поважнее. Послезавтра Золотарёвы приедут за Драгомира сватать.

И смотрит почему-то не на счастливо пискнувшую с площадки второго этажа Зару, а на меня.

– Мам! Я же говорила! – Зара прижимает ладони к вспыхнувшим щекам, даже не пытаясь скрыть простодушный восторг, затем возводит к небу сияющие глаза. – Боже, ты меня услышал!

– Не поминай имя Господа всуе, – Нанэка продолжает сверлить меня тяжёлым, изучающим взглядом, отчего я невольно пячусь, недоверчиво качая головой. – Драгош Раду в жёны просит, не тебя.

– Нет... – выдыхаю одновременно с сестрой, с ужасом осознавая, что такую состоятельную семью как Золотарёвы при всём желании не получится выпроводить ни с чем. – Пусть Зару берёт, мы похожи. Она его любит и родит много крепких детей.

Мы с Зарой действительно схожи, только у неё кость мельче, а у меня кипенно-белая кожа. В остальном отличия не такие уж и разительные.

– Не мелите ерунды, здесь вам не рынок! Или вы мне спорить, паршивки, удумали? – одёргивает нас Нанэка. – Отец прознает, обеим ремня всыплет.

С отцовским ремнём знакома даже матушка. И удовольствие это настолько сомнительное, что желание беспокоить его, или, боже упаси, перечить, в здоровую голову точно не придёт. Но сейчас родитель в отъезде, как раз до выходных, так что воздух вовсю искрит преддверием скандала.

– Да он её даже не видёл ни разу! – змеёй шипит Зара, всерьёз рискуя перевалиться через витые перила. – Или ты что-то скрываешь, а, Рада? Чего молчишь? И зачем только мать тебя купила?! Дочь шлюхи!

– Рот закрой! Стараться лучше надо было, – басовито командует Нанэка, по-мужски хватая меня под локоть, и тут же включает коммерческую жилку, какой даже в самых старых районах Одессы позавидуют. – А ты, Рада, за мной иди. Научу тебя как сватам понравиться. Мы их выкупом до трусов разденем.

– Понравиться? – выдавливаю тихо, не до конца оправившись от шока. И вдруг понимаю, что то, чего я боялась больше всего, свершилось. – Да ни за что! – выкрикиваю самое страшное табу в цыганской семье. Семье, в которой основа отношений между родителями и детьми – строгость и безоговорочное подчинение, а слово старших – закон.

Обидно и досадно, воочию убедиться, что меня всю жизнь оценивали как товар, на котором можно хорошо заработать. Эдакое долгосрочное капиталовложение, с опцией временной домработницы. А все эти цацки и наряды, казавшиеся проявлением родительской любви, на деле лишь яркая обёртка призванная привлечь внимание купца, потому что ни одна уважающая себя цыганская девушка не заговорит с мужчиной первой и уж тем более не станет строить ему глазки.

Вот так сотня долларов через восемнадцать лет превращается в роскошный особняк или пару сотен золотых николаевских монет. Простой расчёт и никакого мошенничества. Только я этот фарс поддерживать не собираюсь.

– Куда намылилась? – моя неуклюжая попытка вырваться крепкую Нанэку лишь умиляет, и она тащит меня к дому, свободной рукой довольно похлопывая себя по увядшей груди. – Ничего, Рада, брак дело нехитрое. Слюбится со временем, а нет – так стерпится. Вот я по молодости перед свадьбой топиться собралась, повезло не дали. Прямо в мокром платье замуж выдали и ничего, гляди, каких красавиц воспитала! Прав был отец, передержали мы тебя, уж больно к воле ты голубушка пристрастилась. Забудь. Драгош скажет ноги ему омыть – омоешь. А пожелает – и воду выпьешь. Привыкай уже сейчас, иначе плакать будешь кровью, не слезами. В роду Золотарёвых с женщинами не церемонятся.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 61
Перейти на страницу: