– Чёрт возьми, пусть уже, наконец, выметаются отсюда! – прокричала она и пулей убежала на кухню.

***

Оказавшись за кухонной дверью, Аэлита рухнула на круглый табурет. Ей хотелось плакать до тех пор, пока она не выбьется из сил. Она бросила сложенные руки на квадратный стол, стоящий у стены, опустила голову вниз и начала осуществлять свой план. Но он сорвался: Аэлита услышала, что кто-то вошёл в кухню. Оглянувшись, она увидела Павла.

– Ты что здесь делаешь?! – возмутилась она так, что парень «замер» в проходе. – Я же сказала, уходите отсюда оба! Вы всё равно ничего не добьётесь! – прокричала она и встала из-за стола.

– Тебе не стоит закатывать эти истерики.

Выдержанность его голоса заставила Аэлиту покоситься на него от удивления.

– Тебе какое дело закатывать мне их или нет! Ты что предлагаешь, чтобы я молча это терпела? Посмотрела бы я на тебя, окажись ты на моём месте. Мою жизнь хотят разрушить! И кто? Родная мать!

Павел, сделав всего два шага, прошёл внутрь маленькой кухни и оказался напротив Аэлиты, которая старательно вытирала слёзы с лица.

– Не думаю, что какая-либо мать в принципе может захотеть разрушить жизнь собственной дочери, – сказал Павел, пропустив сквозь пальцы прядь каштановых вьющихся волос.

– А как это по-твоему называется? Только сегодня утром у меня всё было чудесно, – на Аэлиту нахлынули воспоминания, и их сладкая горечь заставила её говорить на надрыве. – Я отдыхала в Полуночном, жила в прекрасном доме у тёти и дяди, со мной рядом был любимый человек и я была счастлива. И вдруг звонит мама и просит меня срочно вернуться домой. Подумать только… сколько же в её голосе было наигранного драматизма. Но как я могла не поверить? Ведь это же мама…

– Понимаю, – тихо произнёс Павел, глядя на неё.

Аэлите не понравилось, что она заметила в его взгляде лёгкое сочувствие. На роль понимающего он ей не подходил.

– Зачем ты-то притащился сюда? – спросила Аэлита, а потом подошла к кастрюле с компотом и стала помешивать его.

– Видишь ли, моя мама не далеко ушла от твоей. Вчера весь вечер она меня упрашивала, чтобы я хотя бы взглянул на тебя. Дело в том, что после моего двадцатипятилетия их с папой как будто заклинило на том, что мне пора жениться. Я устал убеждать их в том, что ещё не встретил подходящую на эту роль девушку.

– С чего твоя мама решила, что я могу подойти на эту роль? Я её, как и тебя, первый раз в жизни вижу.

– Серьёзно? Странно… Она говорила, что познакомилась с твоей мамой на прогулке по заповеднику… – Павел стал щёлкать пальцами. – Этот… как его там… Название такое весёлое…

– Денежкин камень, что ли?

– Точно! Ей в ваш город захотелось из-за этого заповедника, а потом понеслось. Она у меня не любит «заграницы» и решила отдыхать у вас регулярно. Я отвожу её сюда уже третий год подряд. Раз вы с моей мамой ни разу не виделись, значит они с твоей мамой общались по телефону и интернету. Наверняка они много говорили друг с другом о нас. Я понравился твоей маме, а ты – моей.

– Не понимаю… – сказала Аэлита, продолжая помешивать компот. – Ведь речь идёт о женщине, с которой её сыну придётся идти бок о бок до конца жизни. Как она могла поверить в то, что я – лучшее, что может тебе достаться только со слов?

– Аэлита, ты слишком категорична. Моя мама просто тебя, так скажем, «заранее одобрила», а потом рассказала о тебе мне. После её вчерашних уговоров, я в конце концов подумал, а почему бы не сходить к вам. И мама перестанет тараторить одно и то же, и отказаться я всегда успею. Тем более в мои планы женитьба не входила.

– Вот и прекрасно! – крикнула Аэлита, улыбнувшись Павлу во всё лицо. – Что же ты до сих пор молчишь? – она шумно бросила половник в кастрюлю. – Идём и скажем нашим заговорщицам, что мы не поженимся.

Она резво направилась к выходу, но Павел вдруг поймал её за запястье правой руки. Аэлита вытаращила на него глаза. Он опять не сводил с неё глаз. На этот раз она заметила в его взгляде то, что напугало её: это была сила, способная, по её ощущениям, раздавить, унизить, подчинить своей власти. Она попыталась освободить свою руку, но он её не отпускал.

– Постой, – произнёс Павел. – Я ещё не сказал нет.

От этих слов Аэлита «забыла, как надо дышать».

– Как не сказал нет? Ты что тоже издеваешься надо мной?

Он слегка улыбнулся, продолжая смотреть ей в глаза.

– Вы что сговорились все? Убери от меня руки! Я не твоя жена и не стану ею! – Аэлита высвободила свою руку, резко дёрнув ею.

Вдруг лицо Павла приобрело задумчивое выражение.

– Знаешь, я сейчас подумал, а почему бы мне и вправду не жениться.

Аэлита уставилась на него как вкопанная. Прогреми рядом взрыв, он не оглушил бы её сильнее, чем эти слова.

– Я никогда не страдал от недостатка женского внимания, но о женитьбе всерьёз не задумывался. Но сейчас я смотрю на тебя, и мне кажется, время для этого пришло. Ведь семейная жизнь по-своему тоже хороша, тебе так не кажется?

Аэлита замотала головой, отказываясь верить в то, что сейчас происходило.

– Я всегда знал, что моё решение жениться будет внезапным и упадёт на меня как гром среди ясного неба.

Павел посмотрел на неё с какой-то торжественностью:

– Мне бы хотелось, чтобы ты, Аэлита, стала моей женой.

Эти слова её окончательно добили и она «взорвалась»:

– Ты что спятил?! Из ума выжил?! Или продал остатки мозгов моей маме?! Не за тридцать ли серебряников?!

Павел продолжал разглядывать её с таким вниманием и интересом, как будто она вот-вот должна была раскрыть ему весь секрет его жизни.

– Хватит на меня так смотреть! Ты ставишь меня в неловкое положение, – проговорила Аэлита исподлобья, а потом подтянула замочек на халате вверх, удостоверившись, что он поднят до максимума.

– Извини. Ничего не могу с собой поделать. Ещё ни одной женщине не удавалось вскружить мне голову так быстро. У тебя серьёзные проблемы, Аэлита. Тебе понадобится много усилий, чтобы избавиться от меня.

Вот тебе и раз… После этих слов Аэлите захотелось вылить ему на голову кастрюлю с компотом.

– Я… я не собираюсь прилагать никакие усилия, – Аэлита провела рукой по лбу. – Ты сейчас уйдёшь отсюда вместе со своей матерью… И мы