Она стряхнула его руку с плеча и повернулась к нему. В темноте он не видел ее лица, но хорошо мог себе представить его выражение. Он отступил на шаг.

— Я бы даже хотела, чтобы кто-нибудь сюда вошел и чтобы эта комедия наконец кончилась! Что-то все-таки должно было бы произойти, если бы он меня здесь нашел!

— Ради Бога… — повторил Рютт. — Миссис Юдита спит за стеной…

— Ну и пусть спит! Она потушила свет уже час назад. Впрочем, какое мне дело до Юдиты. — Но при этом она все-таки оглянулась на стену, за которой находилась комната Юдиты, и понизила голос. — Нечего бояться, — прибавила она спокойнее, — наверняка она уже спит как убитая… Она ведь работала целый день.

Рютт бросил быстрый взгляд в открытое окно. Далеко внизу, перед экраном, пылал яркий огонек. Он увидел две фигуры, склонившиеся над маленьким столиком около него. Вздохнул с облегчением. Не спуская глаз с этих фигур, освещенных фонарем, он сказал:

— Я должен кончить этой ночью корректуру его рукописи. Мне осталось еще восемьдесят страниц. Если ты уверена, что она спит, быстро скажи, что случилось. Надеюсь, что он не заметил…

— Нет, ничего он не заметил… — Она презрительно пожала плечами. — Впрочем, он считает, что я стою настолько выше всяких подозрений, что не поверил бы, даже если бы увидел меня сейчас, здесь, собственными глазами. Ты ведь его знаешь… А Юдита спит…

Но она ошибалась, так как в этом момент Юдита Бедфорд не только не спала, но даже не лежала. Услышав шепот в соседней комнате, она сорвалась с кровати и босиком подбежала к камину. Нагнувшись, она всунула голову в отверстие топки. В этот момент она выглядела как ведьма из страшной сказки — в развевающейся рубахе, с глазами, сверкающими в темноте. Затаив дыхание, она слушала…

— Не сердись. Я должна была прийти, — сказала Сильвия.

Она тихо подошла к Роберту и обвила руками его шею, почти силой заставив отвернуться от окна. Стараясь не упускать из виду того, что происходило в саду, он неуверенно обнял ее за талию.

— Я больше не могу… — Она положила голову ему на плечо. — Это должно уже кончиться. Должно, понимаешь? Я не могу больше улыбаться ему, я не могу выносить его поцелуев ни на ночь, ни утром. Не могу думать о том, что должна ехать с ним в Америку. Ох, убила бы его не дрогнув!.. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Я могла бы его убить, и убью, если ты ничего не придумаешь! — При последних словах голос ее зазвучал громче.

— Ти-и-хо… — Он прижал ее к себе, но она, видимо, почувствовала, что он сделал это только чтобы приглушить ее голос, и мгновенно отпрянула.

— Ты же видишь, что они ловят там этих проклятых бабочек… — сказала она со злостью.

— Но твоя невестка… Если она услышит хоть одно слово, тотчас донесет ему… Она тебя ненавидит…

Он замолчал и быстро прижал ладонь к ее губам, предвидя ответ.

— Пойми… — неуверенно договорил он, — я ведь ему всем обязан. Я не могу вынести мысли о том, что он о нас знает… Что мы именно здесь, под его крышей…

— Под его крышей! — Какое-то время она смотрела на него в темноте, и Роберт почувствовал внезапную надежду, смешанную с болезненным унижением: может быть, в этот момент она поняла, что любит человека, который только ассистент знаменитого профессора и который не хочет быть никем иным до конца своих дней, а роман с его женой считает самой большой, хотя и самой приятной ошибкой своей жизни? Но скорее всего, Сильвия хотела быть слепой. Как большинство женщин с сильным характером, она не замечала самых очевидных истин, если не хотела их видеть.

— Какое мне дело до его крыши?.. Впрочем, если ты тоже не можешь этого больше выдержать, то давай сбежим. — Она снова подошла к нему и схватила его за плечи. — Слышишь? Уедем еще сегодня или завтра! Я больше этого не выдержу!.. Ох, если бы он умер! Я была бы самой счастливой женщиной на свете!

— Ти-и-хо… — прошептал он невольно, но как молния мелькнула у него мысль о том, что если бы действительно Гордон Бедфорд каким-нибудь чудом умер этой ночью, то он, Роберт Рютт, тоже почувствовал бы себя самым счастливым человеком на свете. Или если бы умерла она? При мысли о том, что случится, если эта отчаянная особа выдаст их отношения, его прошиб холодный пот…

— Слушай… — мягко сказала Сильвия, прерывая ход его мыслей, — я вышла за него потому, что он был добр ко мне и очень богат. Я тогда очень устала от жизни, и мне казалось, что ничего, кроме покоя, мне не нужно, и поэтому я легко справлюсь. Но теперь я не хочу ни доброты, ни денег этого старого ревматика. Хочу тебя. И ты будешь моим явно, открыто, перед всем миром, так, как женщина должна иметь мужчину.

Роберт подумал, что это скорее мужчина должен так говорить женщине, которую желает, но смог только снова сказать:

— Тише, ради Бога…

— Именно! — Сильвия тряхнула головой. — Хватит с меня шепотов, свиданий и лжи. Если ты меня любишь так, как говоришь, или даже если наполовину так, как говоришь, то сбежим, или… или… Слушай, мы должны что-нибудь сделать! Это не может продолжаться таким образом… Роберт!.. — Она обхватила его голову руками и заставила его посмотреть ей в глаза. — Ты меня слышишь? Скажи же что-нибудь…

— Слышу тебя… — прошептал он. — Но что мы можем сделать? Пойми, если бы я уехал сейчас с тобой, я потерял бы работу. Я ведь его секретарь и живу на те деньги, которые он мне платит… На них я содержу мать и младшую сестру. Я не говорил тебе об этом… — прибавил он быстро, — потому что мы как-то никогда не говорили о моих делах. Но это правда. Я отвечаю за их судьбу. Но ты… ты тоже все потеряешь, когда уже не будешь его женой. Теперь тебе кажется, что все легко, а позже? Ведь я не мог бы обеспечить тебя и сотой долей того, что дает тебе он. Я люблю тебя, но я не настолько безумен, чтобы загнать нас обоих в ситуацию без выхода… наша любовь растаяла бы в нищете и угрызениях совести. Мы должны спокойно все обдумать. Когда ты вернешься из Штатов, что-нибудь придумаем…

Он вдруг замолчал и посмотрел вниз в