Шрифт:
Закладка:
Девчонки закрашивали, перерисовывали, поросята стали гораздо симпатичнее, но стоило им закончить, как то у одной, то у другой хрюшки появлялся жест. Они тёрли руку свиньи растворителем, исправляли. Но как только они отходили от забора, так одно из копытц приобретало исходный вид. Это продолжалось неделю. Однажды вечером тетя Люся поздно возвращалась со станции и обнаружила у забора двоих ребят, один был их сосед — Мишка, местный шалопай, а второго она не знала. Они хихикали и прорисовывали копытца. Тетя Люся сорвала крапиву и отходила безобразников. На визг выскочила мама Миши. Увидев шедевры сына, она пришла в гнев и за ухо повела его домой. А второй мальчишка убегал, сверкая пятками, в прямом смысле этого слова, на бегу он потерял пластиковую шлепку. Утром, у калитки тети Люси, появилась суровая дама неопределенного возраста, за руку она вела красного от стыда мальчишку. Это и был Паша. Его притащили не только извиняться, но и исправлять свои художества. Паша, цветной как вареный рак, ковырял носком ботинка землю. Весь день ему предстояло красить забор, от этого его распирало, он фыркал и зло косился на мать. Катя оценила положение несчастного, через полчаса, когда все разошлись, а Паша стоял один и медленно возил кистью по доске, подошла к нему, тоже взяла кисточку и молча начала красить. Паша окинул ее злым взглядом, Катя убрала рыжую копну с лица и весело ему подмигнула, а потом достала из кармана шипучую конфету и протянула обидчику.
Так завязалась дружба. Маша не понимала, как можно дружить с таким вредным мальчишкой. Часто они спорили с Катей о том, что Паша редкий задира. Он постоянно дразнил Машу, на реке непременно брызгал, хватал за ноги, норовил попасть мячом. Миша поддерживал приятеля в этих неприятных для Маши играх.
Так прошло их первое лето.
Через год Паша почти на все каникулы уехал в спортивный лагерь. Он был недалеко. В соседней деревне. Катя таскала Машу с собой на танцы. Однажды к ним присоединился и Миша. Сначала Паша радовался приходу друзей. Но к середине смены стало очевидно, что присутствие девчонок его тяготит. Он старался держаться обособленно от них, оглядывался, а потом и вовсе сказал, что не любит ходить на танцы, что больше не придёт. Возвращались девчонки молча. Катя то и дело вздыхала, а потом сказала, что тоже больше не пойдёт, раз Паши там не будет. Так впервые Маша узнала, что подруга влюбилась. Все оставшееся лето Катя провела в унынии. Мишка сболтнул, что у Паши появилась подружка, с которой он целуется на стадионе. Этого оскорбления Катя снести не могла. Когда Паша вернулся в середине августа, то Маша отметила, что при нем Катя особенно сильно хихикает над шутками Миши. Всячески привлекает его внимание. Тот, будучи от природы простоватым, не мог понять коварного девичьего плана, был уверен, что он мастер юмора и острот. Паша демонстративно отворачивался, игнорировал Катю. Тем и кончилось.
Настоящая страсть вспыхнула следующей весной. Выдался жаркий май. Катя в купальнике сгребала граблями прошлогоднюю листву, из дома доносилась веселая музыка. Будучи очень подвижной и легкой, она всегда начинала пританцовывать, как только слышала заводные мотивы. Паша проезжал мимо забора на велосипеде. Начиная с осени Катя не ответила ни на одну его смс, он и не думал, что она может так сильно обижаться. Теперь, увидев ее с граблями, он остановился, спрыгнул с велика и подошёл к забору. В этот момент Катя нагнулась за кучей листьев, чтоб закинуть ее в большую плетёную корзину. Паша внимательно следил за движениями девушки. За год она сильно изменилась. Фигура обрела плавные линии. Кожа, пропитанная солнцем, была прозрачная, персиковая. Пока мысли Паши лихорадочно крутились вокруг того, за какую бы округлость ему хотелось схватиться, Катя выпрямилась, встряхнув огненными кудрями, и повернулась. Новый ракурс совершенно лишил Пашу возможности высказываться интеллигентно. Катя уже не раз натыкалась на подобные взгляды за этот год, примерно такой реакции от Паши и ожидала, купальник выбирался долго, тайком от мамы, чтоб та не упала в обморок от наряда дочери. Эффект был молниеносный. Уже вечером Паша лебезил перед ней, а она снисходительно позволяла накинуть на себя джинсовую куртку, проводить вечером с реки домой. На прощание она хотела слегка обнять его. Но Паша, измученный за день случайными касаниями, не смог сдержаться. Он прижал ее к забору и целовал так рьяно, что укусил за губу.
Это был провал. Раздосадованный, он так сильно стукнул кулаком по забору, что сломал доску. На шум вышел Катин папа, глядя на дочь с прокушенной губой и незадачливого Ромео, он пообещал выдрать обоих и загнал Катю домой. Тетя Люся, перетряхивая вещи в шкафу, наткнулась на купальник из ниточек. Дома поднялся скандал, Катю посадили под домашний арест. Но ночами в выходные, когда родители засыпали, Катя легко выскальзывала на свидания. Не было ни одного места в СНТ «Березки», где бы не зажимались эти двое. Тетя Люся кричала, что если Катя принесёт в подоле, то она растить не будет. А отец обещал стрельнуть солью в зад молодому и горячему.
В то лето Маша и влюбилась в Пашу. Когда тот одной рукой обнимал Катю, а другой прикуривал от лучины, когда играл и пел для неё. Больше всего Маша хотела оказаться на месте подруги. Но сказать об этом она не решалась даже маме. Иногда к горлу подбирался ком, когда Паша вставал и увлекал Катю куда-то в ночное поле. Обычно в такие моменты до дома Машу провожал Миша, он все так же болтал без умолку, совершенно не понимая, что доставляет массу мучений тоскующей душе.
Маша и Катя вышли за калитку. Как приятно было ступать по тёплой песчаной поверхности босыми ногами, льняной сарафан развевался вокруг голеней. Ветер запутывал светлые волосы, Маша чувствовала себя волшебно.
Лес, подступавший почти к самым домам, стал ещё гуще. Березовые ветки клонились к тропинке, иногда цепляли прохожих. Женщины шли, весело болтали, вспоминали. Единственное, что Маша обходила стороной — это упоминания о Паше. Ей страшно хотелось знать: что с ним и где он. Но она гнала эти вопросы, заменяя их обсуждением других общих знакомых.
Дорожка пошла под гору. Лес внезапно оборвался, и перед глазами раскинулось бескрайнее поле. Ячмень колыхался золотыми волнами, колосья склонялись друг к другу, что-то шептали.
