Шрифт:
Закладка:
Вольга поздоровался с оратаем:
— Бог на помощь, оратаюшка!
— Спасибо, Вольга Буслаевич, — отвечал оратай, — мне Божья помощь нужна в моём крестьянском деле. А ты куда путь держишь?
— Да еду в свои города за получкою.
— В твоих городах живут все разбойники, просят подорожных грошей, которых им получать не следует; я недавно ездил туда за солью и заплатил им плёткой: который стоял, тот сидит, а который сидел, тот лежит.
— Пойдём со мною, оратаюшка, — пригласил его Вольга.
— Пойдём.
Оратай выпряг свою кобылку из сохи, и отправились они в путь.
На полдороге оратай и говорит Вольге:
— Оставил я, витязь, свою сошку не для всякого прохожего, а для своего брата мужика; как бы её повыдернуть из земли, отряхнуть да припрятать за куст? Не пошлёшь ли кого из дружины?
Послал Вольга пятерых молодцев: взялись они за сошку; вертят, вертят, а из земли не могут вывернуть. Тогда послал Вольга десять витязей; и десять ничего с сошкою не поделали. Послал Вольга всю дружину: вся дружина взялась за сошку и всё-таки не могла её поднять с земли.
Оратай тогда подъехал сам на своей кобылке: как схватил соху одною рукою, так и выдернул её из земли, вытряхнул землю и бросил сошку за куст; взлетела сошка за облака, а как упала на землю, до половины в землю ушла.
Поехали дальше.
У Вольги конь едва поспевает за оратаевой кобылкой; она идёт себе рысью, а конь во весь опор скачет и догнать её не может. Вольга стал колпаком своим оратаю махать, остановился оратай.
— Хорошая у тебя кобылка; будь она конём, за неё бы можно было пятьсот рублей дать.
— Пятьсот-то рублей я за неё заплатил, когда купил её жеребёночком, а теперь, если бы она конём была, ей и цены бы не было, — отвечал оратай.
— Как же тебя звать, величать, оратаюшка? — спросил Вольга.
— А как я сожну рожь, да сложу её в скирды, да привезу домой, да наварю пива, да созову соседей, они и станут меня чествовать: «Здравствуй, Микулушка Селянинович!»
Приехали они к гурчевцам да к ореховцам, а те через реку поставили поддельные мосты; как стала дружина переправляться, подломились под ними эти мосты, и стала дружина тонуть в реке. Увидали это Вольга с Микулою, пришпорили коней, взвились богатырские кони и прыгнули через реку. Досталось тогда гурчевцам и ореховцам: постегали их Вольга с Микулою, так что они закаялись затевать драку с витязями.
На обратном пути заехал Вольга к Микуле в гости, и задал ему Микула великий пир, а дочери Микулины, Марья, Василиса и Настасья, заезжего гостя всякими яствами и питьём потчевали.
Святогор
Высоко поднялись Святые горы; в небо глядятся их каменные вершины, глубоко расползлись во все стороны чёрные ущелья, одни орлы туда залетают и то ненадолго; покружится, покружится орёл над скалами да и ниже спустится: «Нет, думает, тут мне поживиться нечем, тут и следа живого не видно…»
Только богатырь Святогор разъезжает между утёсами на своём коне богатырском, на таком коне, который долы, и реки, и леса шутя перепрыгивает, равнины между ног пускает…
Ростом Святогор выше леса стоячего, головою достаёт до облака ходячего; едет по полю, сыра земля под ним колеблется, темны леса шатаются, реки из берегов выливаются.
Остановится богатырь посреди поля, раскинет шатёр полотняный, поставит кровать длиною девяти сажен — спит, высыпается…
Ездит Святогор по полю, гуляет по широкому; всем бы хорошо, да силушки девать некуда: одолела богатыря силушка, так по жилочкам живчиком и переливается. Поехать бы богатырю на святую Русь, с другими богатырями-витязями своею удалью померяться, да вот беда: давно уже перестала держать его мать сыра земля, только каменные утёсы Святых гор и выносят его мощь богатырскую, только их твёрдые хребты не трещат, не колеблются под его поступью могучею. Тяжко богатырю от своей силушки, носит он её, как бремя тяжёлое, рад бы хоть пол силы сдать, да некому, рад бы самый тяжкий труд справить, рад бы всякую тягу нести, да труда по плечу не находится, за что ни возьмётся, всё под его богатырскою рукою железною в крохи рассыплется, в блин расплющится.
Стал бы он леса рубить, дороги расчищать, да таких лесов не найти, чтобы ему под стать пришлось: самое тяжёлое дубьё, корьё для него что трава луговая. Стал бы богатырь горами ворочать, да пользы в том нет, никому горы не надобны… Да и то сказать: давно Святогор на земле не бывал, не знает он про нужды людские, не ведает, какую для них тяготу нести.
Думает богатырь: «Кабы я по силам тягу нашёл, я бы этою тягою всю землю перевернул!»
1. Встреча с Микулою Селяниновичем
Едет Святогор путём-дорогою и видит: идёт перед ним в степи прохожий человек, приземистый, невзрачненький, на плечах несёт сумочку перемётную. Стал его Святогор догонять, шибко конь богатырский поскакивает, равнины, долины между ног пускает, а догнать прохожего не может: идёт себе прохожий, не торопится, сумочку с плеча на плечо перебрасывает; поедет Святогор во всю прыть — всё прохожий впереди, ступою поедет — всё не догнать.
— Эй ты, прохожий! — стал он наконец просить его. — Приостановись-ка ты немножко: как я ни иду, никак мне тебя не догнать.
Остановился прохожий и сложил свою сумочку перемётную на землю.
— Что у тебя в этой сумочке? — спрашивает его Святогор.
— Подыми сам с земли, так и увидишь, — отвечал прохожий.
Святогор нагнулся к земле хотел сумочку плёткою повернуть, сумочка не двинется; попробовал её пальцем подвинуть, не ворохнётся; схватил было её рукою, с земли никак не поднять; словно приросла к земле сумочка: не двинется, не ворохнётся, не подымется.
— Что за притча? — говорит богатырь. — Сколько лет я по свету езжу, а такого чуда не видывал, чтобы маленькую сумочку нельзя было рукою с земли поднять.
Слез он с коня, ухватился за сумочку обеими руками, приподнял её повыше колен… Глядь! Сам-то по колена в землю и ушёл, по лицу же не пот, а кровь потекла.
— Что это у тебя в сумочке положено? — спросил он прохожего. — Скажи мне, не утай, я такого чуда и не видывал; силы-то мне не занимать стать, дубьё, корьё из земли выворачиваю, а теперь такой песчинки с
