— Что им надо, — недовольно нахмурился Сидор.

— Что-то значит хотят, — вздохнул Герасим, — И конечно свое почтение вам выразить. Надо бы пустить, а то обидятся.

— Ладно, пуская, — согласился Сидор.

Герасим вышел из дома и через некоторое время вернулся и сообщил:

— Ждут тебя барин. Выйди к ним.

— Пусть сюда заходят. Холодно на улице, — махнул рукой Сидор.

Герасим приоткрыл дверь и крикнул на улицу: Галоши снимай и заходи.

В дом по одному вошли несколько босых мужиков, в телогрейках и потертых солдатских шапках и тоже босые бабы, в черных плюшевых жакетах и цветастых платках. В доме сразу вкусно запахло сладким перегаром, махоркой и парным молоком.

— Здравию желаем барин, — сказал высокий, рыжий мужик и все остальные, сняв шапки, поклонились Сидору.

— Так, вы это бросайте свои старорежимные штучки, — встав с дивана, недовольно произнес Сидор. — Я всего лишь управляю здесь. Так и зовите.

— Как скажешь барин, — неуверенно ответил рыжий и оглянувшись на остальных, стоявших чуть сзади, добавил, — Неси.

Тут из толпы пришедших вышел другой мужичек с двумя большими плетеными корзинами, заполненными свертками, глиняными горшками, гирляндами сушеных грибов и банками с вареньем. Мужичек поставил корзины перед Сидором, и смущенно улыбаясь, произнес:

— Вот. Угощайтесь барин.

— Что это, — подозрительно, разглядывая корзины, спросил Сидор.

— Гостинцев вам собрали, — ответил мужичек и вернулся к остальным.

— Там, и грибочки, и сметанка, и яйца, и варенье. В общем все, как вы любите. По прежним приездам, — пояснил рыжий.

— Ну, что же, спасибо, — не зная, как себя правильно вести, ответил Сидор, потирая подбородок, — И чего вы хотите?

— Газ то нам какой год обещают, но так и не провели, — начал рыжий, и почесав бороду многозначительно замолчал.

— Я вам с газом ничем сейчас помочь не смогу. Тут долго согласовывать надо, — развел руками Сидор.

— Так мы подождем без газа. Триста лет обходилась Березовка без газа и еще столько же подождет, — вдруг весело ответил рыжий.

— Тогда чего вы хотите, — сделал недоуменное лицо Сидор.

— Мы как раньше хотим, — почесал затылок рыжий, — Чтобы дровами топить. Тем более у нас все печки в домах дровяные.

— Так топите. Кто вам запрещает?

Тут мужики и бабы стали в ответ переминаться с ноги на ногу и вздыхая, качать головами.

— Герасим, может, ты понимаешь, чего они хотят, — повернулся к дворнику Сидор.

— А чего тут непонятного, — как всегда безразличным голосом произнес Герасим, — Им запретили в вашем лесу дрова заготовлять.

— Почему запретил и кто, — переспросил Сидор.

— При барыне покойнице Варваре Петровне можно было, — стал с обидой в голосе, перечислять, загибать пальцы рыжий мужик, — При ее племяннице тоже. После отмены крепостного права, не возбранялось. При колхозном строе закрывали глаза на это дело. А после того, как рвачевцы в аренду лес взяли, они вокруг него ров вырыли. Только в одном месте проезд оставили и охрану выставили, и теперь только за деньги пускают.

— Так и есть, — подтвердил Герасим, — Это пока еще старыми дровами топят, что раньше заготовили. А уже надо к следующей зиме запасать.

— Вы уж барин замолвите за нас там слово, в правительстве — безнадежно посмотрел на Сидора рыжий.

— Хорошо, я постараюсь разобраться с эти делом, — неуверенно, пообещал Сидор.

— Вот уж спасибо тебе барин. На тебя одна надежда, — запричитали в ответ крестьяне и все, дружно кланяясь, спиной пошли на выход.

— Кто такие рвачевцы, — дождавшись, когда крестьяне выдут, спросил Сидор.

— Рвачевцы, — задумчиво повторил Герасим, — Они все земли в районе под себя забрали. И Бьерн им ваш лес тоже аренду сдал. А рвачевцами их в честь министра сельского хозяйства, Рвачева зовут. Он ими и руководит из самой Квасквы.

— Что же он сам лично, что ли руководит, — с сомнением поинтересовался Сидор.

— Не лично, конечно, через сыновей Филина, — сделав паузу, ответил Герасим.

— А сыновья Филина это кто еще?

— Сыновья Филина, это сыновья Филина, — усмехнувшись, ответил Герасим, — А вот Филин — это как раз есть районный прокурор.

— Ладно, я переговорю с Бьерном. Кто ему дал право нашими лесами разбрасываться направо и налево, — строго подытожил Сидор.

— Поговори, барин, поговори. А то ведь со времен Бонопартия Наполеона, такого беспредела здесь не было, — обрадовался Герасим.

— А Наполеон то здесь причем, — снова удивился Сидор.

— Наполеон-то как раз последний был, кто мужикам запретил лес рубить. Когда на Кваскву со своей армией шел в восемьсот двенадцатом году, — рассудительно ответил Герасим. А они тогда, в ответ, вообще в лес ушли и партизанить начали.

— А про это ты откуда знаешь, — с иронией спросил Сидор.

— Так люди говорят, — поднимая корзины, ответил Герасим, — Пойду, продукты в чулан приберу. А ты пока барин развлекись, телевизор посмотри.

Когда Герасим вышел, Сидор долил кипятку в стакан с пакетиками чая и взяв пульт, включил телевизор. На главных каналах шли все те же привычные, новостные передачи. На первом, фарфоровая телеведущая со стеклянными глазами и поставленным голосом советского диктора Левитана, клеймила американцев и европейцев за однополые браки, гей-парады, торговлю марихуаной, предрекая им скорый конец от понаехавших со всех сторон беженцев из слаборазвитых стран. По второму, лысый ведущий, с кислым лицом управдома, наоборот расхваливал счастливую жизнь наших аборигенов, которым никуда не надо было уезжать из своего заполярного круга, потому как их, по программе реновации, активно переселяют из старых покрытых шкурами юрт, в современные, многоэтажные, утепленные стекловатой и сайдингом, с выносными биотуалетами на балконах. По третьему, рыжая теледива с интеллигентом в очках, с помощью депутатов, привычно мутузили очередного несогласного польского журналиста. Сидор, быстро просмотрев каналы и тяжело вздохнув, собрался было выключить телевизор, как на экране вспыхнул яркий заголовок «Новости N-ска. Сегодня. Завтра. Послезавтра. Всегда». Заголовок вскоре исчез, и появилось изображение молодой, красивой телеведущая в военной пилотке. Она немного застенчиво улыбалась, поглаживая длинную русую косу, спадающую ей на грудь, туго обтянутую военной гимнастеркой. «Совсем скоро старшеклассники N — ского района, сдадут единый государственный экзамен, и перед ними станет непростой вопрос, чем заняться дальше, куда приложить те знания и навыки, которые они приобрели в школе, чтобы стать полезным своей стране, своему народу, — бодро по-военному отчеканила солдатка. — На этот вопрос нам сегодня ответят представители самых востребованных в последнее время профессий, это главный военком города полковник Самосуд и директор многофункционального модельного агентства «Анжелика» Анжела Снежная». На экране появилась телестудия, где за невысоким столиком сидели тучный полковник с сонным выражением лица и модная дама с накачанными ботексом губами и почти вылезающими наружу из-под короткой блузки, ядрами силиконовых грудей. «Мы знаем,