- Ты что? – негромко спросил Астигар, когда человек остановился перед последней выкопанной женщиной, а потом в полуприседе застыл перед ней.

- Эта, последняя… - человек помедлил и пожал плечами. – Беременна?

Эльф немедленно сорвался с места и чуть не упал, поскользнувшись на повороте. Он тоже присел перед оборотнем, чьи полуприкрытые глаза отбликивали оранжевым огнём импровизированного костра. Кажется, Колдо прав. Женщина-эльф, которую прижимал к себе оборотень, видна лишь со спины. Но поскольку она в обычном для эльфиек платье, тёмном, длинном, с тонким пояском не на талии, а на бёдрах, то расплывшаяся талия заметна сразу.

- Они, наверное, семья, - прошептал Колдо, словно боясь разбудить женщину. – Но где её мужчина? Этот старик, наверное, её отец. Или отец её мужчины?..

- Почему они не хотят обернуться? – безразлично спросил Астигар, не спуская глаз с беременной эльфийки.

- … Холодно же, - после недоумённой паузы удивился Колдо: не сразу сообразил, что эльф говорит об оборотнях. – А при них одежды я что-то тоже не вижу. Астигар, откуда эти эльфы? Ты хоть что-то о них знаешь? Мне казалось, ближе к горам эльфийских поселений нет…

Эльф молчал так долго, что Колдо решился шагнуть в сторону: ствол, каким бы он толстым ни был, выгорал. Пора найти поддержку огню, иначе эти бедолаги замёрзнут на раз… Но двинуться с места не успел.

- Отец говорил, что на границе нашего леса и предгорья есть маленькая крепость и поселение при нём, - вполголоса, будто уже боясь разбудить спящих сородичей, проговорил Астигар. – Что там живут эльфы старинных родов. Однажды они приезжали к нам… Года три назад. Но это не они.

- Почему?

- Их след… - начал эльф и запнулся, оглянувшись.

Колдо тоже посмотрел на потихоньку заметаемую широкую полосу в чашу оврага – полосу, сотворённую пришедшими сюда оборотнями. Что заинтересовало в ней Астигара? На всякий случай, беззвучно вытащив меч из ножен, Колдо медленно направился к началу этой полосы. Почему оборотни легли в этой овражной чаше – было понятно: она небольшая. Случись в лесу новая зимняя буря, каких здесь бывало много и часто, спрятавшиеся в овражной чаше не пострадают: её обрывистые края лишены как деревьев, так и кустов. Кроме того, здесь ветер будет не так силён. Оборотни, кажется, хотели переночевать в овраге, чтобы утром с новыми силами сделать последний рывок к городу, где наверняка искали бы спасения для своих господ.

Вот только… Заинтригованный Колдо, оставив эльфа с оборотнями, вышел из оврага и не спеша побрёл по следам, присыпаемым ленивым снегом, который только-только попадал с низкой теми небес. Эти следы, как выяснил он через несколько десятков шагов, показывали отнюдь не ровный путь, а довольно большой полукруг, который постепенно (если верить ровной исчезающей линии с дальнейшими провалами в снегу) пропадал в точке, указывающей уже не на границу между лесом и предгорьями.

Постояв немного, глядя, как мягкий снег заваливает следы странников, Колдо вернулся в овраг. Когда он подошёл к догорающему стволу, по дороге набрав довольно большую охапку сучьев, Астигар осматривал вожака оборотней, то и дело прикладывая ладонь к его спине и словно прислушиваясь к тому, что чувствует.

Закончив обкладывать осевший ствол сучьями и ощущая небольшое неудобство из-за оборотней, которые так и не пошевельнулись, Колдо тихонько спросил:

- Хочешь узнать, что произошло?

- Они убегали от зверей, - задумчиво сказал эльф, всматриваясь в косматую спину оборотня. – И эти звери нападали на них сверху. Такие сильные, что отбиваться от них… трудно. У них длинные когти, которыми не убивают, но сдирают кожу, предпочитая обескровить жертву… Шерсть оборотней и их шкуры им не помеха… Чудо, что оборотни вообще сумели оберечь своих хозяев. Но неясно, почему хозяева предпочли сбежать, не одевшись, из своих домов, где могли бы отсидеться от напасти, если эти звери напали на их поселение. Что у тебя?

- След уходит вправо отсюда. – Колдо даже оглянулся, жестом показывая путь зимних странников-беглецов.

Астигар озадаченно поднял бровь, явно вспомнив, что именно там находится. Колдо терпеливо ждал.

- Старая крепость Врат Небесных, - наконец сказал Астигар, всё ещё удивлённый. – Там всегда жила одна семья, которая редко приезжала в оживлённые места, предпочитая уединение и трепетное почитание высших стихийных духов. Они настолько закоснели в своей вере, что не признают чистой крови эльфов, живущих в городах. Они считают нас проклятыми, потому что мы общаемся на равных с вами, с людьми.

Он встал и подошёл к оборотню-вожаку, присел перед ним чуть сбоку, чтобы приглядеться к старику, спящему на его лапах. Вернулся, задумчиво кивая, будто отвечая на собственные мысленные вопросы.

– Да, теперь я могу точно сказать: судя по узору на поясе, это они. Но что же с ними случилось?

Вопрос надолго остался без ответа, потому что на краю оврага начали появляться те, кого разведчики нетерпеливо ожидали. Ночная стража крепостных ворот прибыла на лошадях, везущих за собой волокуши. На них и отводили оборотней, будто застывших на морозе, да так и не вернувшихся в бодрствование. Едва они садились в широкие настилы на полозьях, к ним тут же присаживались эльфы-целители. Последние не собирались лечить оборотней на ходу. Всего лишь знакомились с ранами, чтобы по приезде в замок крепости сразу начать их обрабатывать. Самые кровоточащие временно закрывали заклинаниями.

Уложив лыжи в последнюю волокушу, два разведчика уселись в неё и с удовольствием вытянули ноги. Правивший лошадью эльф, не оборачиваясь, спросил:

- Узнали у них, кто они?

- Они спят под дрёмной травой, - сказал Астигар. – Но мы предполагаем, кто они.

- Ваш отец с нетерпением ждёт вас, - сказал возничий.

Астигар не ответил. Колдо тоже помалкивал, не желая злить его ещё больше.

У эльфа была причина время от времени хмуриться: младший брат вернулся в старый город не далее, как три дня назад. Никто не знал, где он бродяжил и чем занимался все десять лет, с тех пор как стал совершеннолетним и ушёл из дома. Но вернулся он, как слышал Колдо, временно и чего-то требовал от отца – правителя города-крепости, после чего собирался снова уходить. Про себя человек пожимал плечами. Ему была понятна страсть младшего сына правителя к путешествиям. Что делать в крепости, в которой всё заведено, как лучшие часы лучшего часового