Нравится ли мне мысль ехать ночью через весь город хрен знает куда? Вообще нет, но Алиса была такой решительной, так настаивала, что легче было согласиться, чем стать причиной какой-нибудь катастрофы. Потому что показалось: она и сама туда поедет, пешком пойдёт, хоть и адреса не знает, но своего добьётся. А в такую погоду от неё только рожки да ножки останутся, отвечай потом перед общественностью, почему я такой чёрствый эгоист и вообще невозможный человек.

Когда-то я всё это о себе уже слышал. Часто и долго выслушивал, как тогда ещё законная жена, картинно заламывая руки, страдает от моего равнодушия. Собственно, этот спектакль только первые пару раз подействовал на меня так, как ей было нужно. Все последующие привели к одному – разводу.

Судя по тому, какой ошарашенной была Юлька, когда я завёл разговор о нашем расставании, не такого эффекта она добивалась. Впрочем, и не спорила – наверное, наш брак действительно себя изжил, хоть мне и было жаль. Мы женились по любви – как тогда казалось, настоящей, но чего-то не хватило, чтобы случилось долго и счастливо. Тепла, возможно, взаимопонимания. Не знаю, я не большой любитель ковыряться в прошлом. Развелись и точка. Юлька, правда, убивалась недолго: вспомнила, что у неё были отличные задатки в журналистике, устроилась в местную газетёнку. Там, в своей редакции, быстро растолкала всех локтями и на каком-то корпорате снюхалась с издателем крупного глянца.

С ним она и построила светлое будущее, но Костика увозить хер куда к чужому мужику на содержание я не позволил. Собственно, и тут Юля проявила чудеса понимания, потому сын остался со мной, окружённый заботой моей и Юлькиной матерей – вот, кто бы точно не пережил расставания с ним. Но, несмотря ни на что, назвать свою бывшую плохой матерью язык не повернётся – с Костиком они часто созваниваются, Юля в любой момент готова примчаться, если с ним случится что-то. Даже элементарные сопли. Потому сын наш вряд ли чувствует себя несчастным – он у нас отличный парень, понимающий.

Снег, хвала всем подряд, прекратился уже несколько часов как, едва не превратив город в лапландскую резиденцию Санта Клауса. Выезжаю с подземной парковки, морально и физически приготовившись к дальнейшим приключениям. Остановившись у светофора, машинально слежу за дорогой, которую уже успели кое-как расчистить доблестные коммунальщики, не знающие перед выборами губернатора ни сна, ни отдыха.

Правда, чем дальше, тем сугробы выше, а техники на дорогах всё меньше. И вот именно там, в одном из дачных кооперативов, по уши в снегу, наслаждаются тишиной и бесконтрольностью наши с Алисой дети и ещё несколько оболтусов, решившие, что если им разрешено законом покупать алкоголь, то это автоматически даёт право трепать родителям нервы.

Я не верю, что с ними могло случиться что-то серьёзное. Алиса – женщина, ей можно паниковать, но, если и я начну истерически рвать на себе волосы, ничего хорошего из этого не выйдет.

Из-за того, что ещё не все дороги успели привести в божеский вид, путь к дому Алисы занимает больше времени, чем я изначально рассчитывал. Почти час плетусь на предельно низкой скорости, периодически буксуя, а когда впереди вырисовывается нужное здание, выдыхаю так, словно пробежал сорок два километра марафона.

Район, в котором живёт возлюбленная Костика считается центральным и одним из самых благоустроенных. Новостройки, детские площадки, несколько магазинов, школа в шаговой доступности и отличная транспортная развязка совсем рядом – в любую точку города можно доехать без проблем и быстро. Да только машину хрен втулишь, особенно, когда такие сугробы намело.

А, чёрт с ним.

Выхожу на улицу, едва не вязну в сугробе до самых яиц и оставляю машину на крошечном пятачке под мягким светом фонаря. Тишина оглушительная, а вокруг никого – для прогулок всей семьёй или лепки снежных чудищ с морковными носами слишком поздно. В такую погоду как нельзя актуальна фраза про несчастную собаку и её жестокого хозяина и больше всего сейчас хочется сидеть у камина, пить коньяк и размышлять о вечном, а не пробираться сквозь последствия Апокалипсиса в компании малознакомой женщины.

И не то чтобы я был против свиданий с женщинами, только это явно не оно. Это геморрой на мою несчастную голову, не иначе.

Мороз пробирается даже через одежду, а ветер сбивает с ног, поднимая снежные вихри, бросая их прямо в лицо. Мать его, возвращаясь из командировки, я всего лишь хотел спокойно поужинать и рухнуть на кровать, выспаться наконец-то. Но, похоже, покой мне только снится.

Набираю последний номер в списке вызовов, а Алиса словно только этого и ждала: снимает трубку мгновенно.

– Я уже у подъезда, спускайтесь скорее.

Алиса уже не кажется такой взволнованной, напротив охотно и без всяких споров обещает поторопиться. Но прежде чем положить трубку, говорит то, от чего я начинаю озираться по сторонам, буквально кожей ощущая чужой взгляд на себе:

– Только Сергей… вы в машину вернитесь, пожалуйста, не мёрзните на улице.

И отключается, а я вглядываюсь в фасад дома, пытаясь угадать, за каким именно горящим тёплым светом окном прячется моя сестра по несчастью. Но нет, не выходит – слишком их много, этих огоньков. И я вдруг на очень короткий миг теряюсь во времени и пространстве, потому что это… забота, что ли? Забота, надо же.

Жаль, сигарет с собой нет. Уже лет десять не курю, но в такие моменты очень хочется.

Пока топчусь на месте в ожидании Алисы, жалею, что не подготовился морально к знакомству с потенциальной родственницей. Костик что-то рассказывал о ней, но я почти всё мимо ушей пропустил. Я давно понял, что у сына не просто детская влюблённость, но дружить семьями в мои планы не входило. Пока что, во всяком случае, точно. Но придётся налаживать контакт в экстренных условиях.

Я давно привык, что всё в моей жизни идёт не как у обычных нормальных людей, всё через задницу да наперекосяк. И если другие знакомятся с родителями предполагаемой невестки в каком-нибудь ресторане, в условиях домов и квартир, мы будем притираться в салоне автомобиля в центре снежного пиздеца.